(Rauco) - Стежок, стежок. . .(СИ)

не хочешь, чтобы я прекратила? — звучит как полное издевательство, ведь теперь иглы помешают Сумраку говорить, даже если он захочет остановить истязания, но… Он молчит не только по этой причине.

Кровь медленно наполняет рот, заливает горло. Прорва отпускает жвала супруга и вновь наклоняется к его животу. Прерванный узор продолжается на подбрьюшье, и с каждой иглой ощущения становятся все нестерпимее. Госпожа очень верно все рассчитала. В который раз она ищет предел… Но сегодня опять не найдет.

Или?..

Ниже, ниже… Больно, адски больно… Медленно. Сумрак успевает почувствовать каждую иглу целиком, каждый миллиметр, проходящий под шкурой. И… В какой-то момент к боли начинает примешиваться некая сладость. Необъяснимая нарастающая сладость. Будто пьешь «Затейницу». Сперва жжение и горечь, а после нескольких глотков проявляется глубоко запрятанная приторность. Израненный рот сводит судорогой. С клыков капает слюна.

Стежок за стежком… Все ближе и ближе. Подбрюшье вновь охватывает жар, и по ногам уже течет не только кровь. Игла прихватывает кожу над клоакой, из которой уже виднеется блестящая от слизи головка пениса. Госпожа берет еще одну иглу и, едва касаясь восстающей плоти острием, водит по кругу, но увеличивая радиус, то опасно приближаясь к отверстию семявыносящего канала. Она играет так несколько минут, а затем, усыпив бдительность партера, одним движением протыкает нижний край его клоакальной щели. Сумрак выгибается и кричит беззвучно. Это слишком… Слишком хорошо… Ненормально, что ему так хорошо от боли.

Он чувствует касание языка. Проклятая тварь…

Обожаемая проклятая тварь… Да, сделай это… Еще… Возьми глубже… Пожалуйста!

Орган выходит наружу, и Глава гарема некоторое время ласкает его, то облизывая, то забирая в пасть, то сжимая жвалами. Да, Сумрак связан и стоит на коленях, но Госпожа — Госпожа сейчас распласталась перед ним ниц, а его член находится у нее во рту. Очень спорное положение…

Чувствуя, как изнутри подступает семя, самец непроизвольно начинает толкаться глубже. Прорва некоторое время терпит, и ее поза как будто бы демонстрирует покорность, но это длится недолго. Дождавшись максимального возбуждения, она отпускает пенис и, выпрямляясь, берет его в руку, а после тянется за новыми иглами — более тонкими.

— Тебе понравится, мой воин.

Игла входит у основания, под боковой лимфатический проток. Хирургическая точность. Ошибка всего в миллиметр — и будет очень плохо. Рука Госпожи не дрогнет, но главное самому не дернуться. Боль восходит вдоль позвоночника и пускает корни где-то под основанием черепа. А по ее жгучему следу катятся волны блаженства. Сдерживать стоны больше не получается.

Прорва вводит последнюю иглу у самой головки, а затем прижимается к окровавленному телу и обнимает своего самца. И снова уловка. Ее руки погружаются в гриву и резко сжимают отростки у основания. Сумрак кричит — сам не понимает, от боли или экстаза. По животу партнерши течет кровь и сперма.

Дочь Свободы убирает иглы, и припухший от проколов пенис с трудом втягивается в половую складку. Сумрак тоскливо осознает, что вскоре замучается вливать туда антисептик. И тем не менее… Если Госпожа когда-нибудь захочет повторить… Он будет готов повторить. Видимо, он уже не сможет без боли. Он так долго пытался с ней свыкнуться, что не заметил, как она стала жизненно необходима. Прости Учитель, опять перестарался…*

Веревочные путы ослабевают и падают. Самец осторожно садится и разминает затекшие руки. Шкуру саднит. В подбрюшье блуждает тепло.

Сын Грозы, морщась, аккуратно вынимает иглы из ротовых перепонок.

— Помочь тебе достать остальное? — самка тянется к его груди.

— Не нужно, я сам…

_______________________________________

--">