(Леди Феникс) - В простуженном аду (СИ)
Название: | В простуженном аду (СИ) | |
Автор: | (Леди Феникс) | |
Жанр: | Короткие любовные романы, Самиздат, сетевая литература | |
Изадано в серии: | неизвестно | |
Издательство: | неизвестно | |
Год издания: | - | |
ISBN: | неизвестно | |
Отзывы: | Комментировать | |
Рейтинг: | ||
Поделись книгой с друзьями! Помощь сайту: донат на оплату сервера |
Краткое содержание книги "В простуженном аду (СИ)"
— Ты можешь отказаться. — Обледенело-синее море в глазах вспыхивает горящим штормом, на дно отправляя глупые надежды флотилиями. — Приказы не обсуждаются, сам знаешь. Такие — тем более. — Ире как-то безразлично до параллельности на концентрированное сожаление в обеспокоенно-посветлевших Климова, на испуганно-подрагивающие губы Измайловой и на то, что ждет дальше. Она не может отказаться. А самое главное — и выстужающе-жуткое — нисколько не хочет.
Читаем онлайн "В простуженном аду (СИ)". Главная страница.
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (12) »
========== 1. Умирающий свет ==========
Сердец и судеб сломанных бурлит водоворот,
И мрак в душе клыков не разожмет ни на минуту.
Ни капли теплоты — там только лёд,
И даже смерть забрать не хочет почему-то. ©
Он замечает все первый (единственный, будет правильнее) — удивительное дело, учитывая гребаную пучину отчаяния, боли и хронического равнодушия ко всей херовой окружающей действительности, из которой так часто выпадает в последнее время, проспиртовывая организм в ближайшем от дома баре.
Она — такая каменно-сильная, такая стойкая на грани подвига, такая Зимина — сдает непозволительно быстро и совершенно без видимых причин. Ткачев помнит недрогнувшие пальцы на спусковом крючке, стылое равнодушие холодных глаз, резкую выверенность движений и натянуто-прямую, величественную спину, удаляющуюся из полумрака забрызганного кровью подвала. Ни тени сомнений, ни доли сожалений, вины — тем более.
Приведенный в исполнение приговор, ничего более.
Она ломается резко и незаметно — почти для всех. Срываясь на грозовые раскаты в своем кабинете по любому поводу и без; шатаясь от усталости, выгоревшая нездоровой хронически-бледностью; борясь с приступами изматывающей дурноты в служебном туалете под режущий слух перезвон мутной воды из вечно протекающего крана.
И Паше, испуганно-неловко — полутрезвое состояние дает о себе знать — ловящему ее за плечи в хороводе расплывающихся свежевыкрашенных стен, вертящегося пыльного пола и гаснущих звезд в блекло-синей круговерти форменных кителей, лучше бы и не знать причину.
Ни искупления, ни прощенья нет,
Но страха тоже нет и сожалений.
Ты не спеши покинуть этот свет,
Пред палачом вставая на колени.
Он приходит опять — упрямо, отчаянно и настойчиво, снова и снова. Ира не помнит, не знает, в который раз — дни и ночи, часы и минуты, недели смешались в кроваво-серую пыль с противно-цементным тяжелым привкусом и раздирающим легкие запахом краски.
Пьяный, небритый, весь какой-то словно неприбранный, а в помутневше-черной бездонности — море надежды: "Вы ведь поможете, ИринСергевна? Мы ведь его найдем, правда? Ну сделайте же хоть-что-нибудь!".
И снова притаившаяся боль царапающе-яростно рвет изнутри, когтями выскребая остаточно-живое, пока-не-отмершее, и усталость накладывается на дурноту, коктейль снотворно-успокоительных — на выпитое, воющее отчаяние — на чувство вины.
Иру выкручивает от собственной фальши, от приторно-лживых мы-сделаем-все-возможное-Паш обещаний, от бездны льдисто-жгучей боли в измученных глазах, от ночных кошмаров, ставших традицией, от самой себя.
— Не могу. Не могу больше.
Стекло хрустит и рвется осколками, впиваясь в пальцы, раздирая, застревая под кожей. Вино и кровь. Красное с красным. А пальцы — белые-белые, дрожащие, неестественно-сжатые.
— Ты только скажи, тебе легче бы стало?
У Паши нетрезвый взгляд вдруг неожиданно резко фокусируется, вспарывая привычную обреченность штормовой гневностью.
— Да я его... На куски порежу... А дальше... и подыхать не страшно.
Дышит часто-часто, играя желваками, и Зимина против воли нервически сглатывает, стремительно-шатко поднимаясь из-за стола.
— Здесь меня подожди.
Свинцово-холодные, собранно-деловитые слова-пули зависают в пространстве приказной решительностью. Паша торопливо кивает, не успевая озвучить на периферии сознания вспыхнувшие вопросы.
— На месте все объясню.
Ирина Сергеевна появляется ровно спустя пять минут — точность вежливость королей, что тут скажешь. Спокойная до натянутости, в идеально сидящей, тщательно выглаженной форме — почему-то парадной и даже с кителем, несмотря на жару. Рыжее золото волос в безупречно-строгой прическе — выглядит как-то милее и даже моложе; а бледность настолько зашкаливающе-прозрачная, что у Паши сердце удар пропускает вместе с едва не вырвавшимся — уж не больна ли она?
Машину Зимина ведет сама. "Мерседес" — дорогой, комфортабельный, ловко-плавный, как хищник, — шинами вспенивает дорожную пыль, беззвучно скользя по пустынному, солнцем раскрашенному шоссе. В затихшем салоне
--">- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (12) »