(Леди Феникс) - И вспыхнет лед (СИ)
Название: | И вспыхнет лед (СИ) | |
Автор: | (Леди Феникс) | |
Жанр: | Короткие любовные романы, Самиздат, сетевая литература | |
Изадано в серии: | неизвестно | |
Издательство: | неизвестно | |
Год издания: | - | |
ISBN: | неизвестно | |
Отзывы: | Комментировать | |
Рейтинг: | ||
Поделись книгой с друзьями! Помощь сайту: донат на оплату сервера |
Краткое содержание книги "И вспыхнет лед (СИ)"
Каштанова — вечные шпильки, элегантные яркие шмотки, острый язык, едкий концентрат деловитости, льдистой сдержанности и отчуждения. Каштанова — терпко-сладкий привкус звучно-победоносного имени на пренебрежительно кривящихся губах; слепящий всполох непозволительно-женского в абсолютно мужском коллективе; глухое раздражение и закипающая буря смутной боли под ребрами. И откуда бы знать ему, что страшнее бывает — настолько, что странно становится: после такого выживают разве?
Читаем онлайн "И вспыхнет лед (СИ)". Главная страница.
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (20) »
========== Корабли в чужой гавани ==========
К тому моменту, когда у хоккейного клуба "Медведи" появляется новый спортивный директор, клуб переживает не самые лучшие времена. Проще и откровеннее — находится в глубокой и беспросветной яме. Проблемы с игроками, деньгами, руководством — адекватным и во всем разбирающимся; одно за другим поражения кряду.
И появление начальницы-женщины с неприкрытым скептицизмом воспринимают все — от настороженно-внимательных тренеров до откровенно насмехающихся игроков в раздевалке.
Вратарь "Медведей" Шмелев с вычурно-устаревшим именем Кузьма — балагур, душа компании, знаменитый блогер, звезда интернета, любимец пустоголовых школьниц. Просто Шмелев — вечно травящий байки и анекдоты, пустозвон, не лезущий за словом в карман, откровенно нахальный пацан, не стесняющийся ничуть высказать все, что думает или видит — как, например, красивую до неприличия женщину, без стука и стеснения ввалившуюся в раздевалку, потенциально полную полуголых парней.
— А я не представилась? Виктория Михайловна Каштанова, новый спортивный директор хоккейного клуба "Медведи".
У нее рукопожатие — спокойное и уверенное, а точеная ладонь ледяная, как если бы на улице разгар зимы, добрые минус тридцать и никаких перчаток.
Шмелев запоздало насмешками давится — высказанными и рвущимися с языка, с досадой признавая, что привычка острить оказалась неуместной и даже вредной. А еще, ловя затаенно-неприязненный взгляд непроницаемых пыльно-зеленых, понимает с сожалением, что лишился не только всех бонусов, но и малейшего расположения нового директора клуба.
Баба на корабле — быть беде, определенно.
Вика просто сбегает: из ставшего родным города, где случилась трагедия; с прежнего места работы; от сочувствующих взглядов коллег, друзей и знакомых; от звонков и визитов мамы, душу каждый раз заново выворачивающих.
Где-то там остаются беспросветно-изнуряющие одинокие ночи, дни опустошающе-жуткого оцепенения и выматывающих до сердечной боли слез. Остаются траурно-черные костюмы в шкафу с расшатанной дверцей; уютно-обжитая квартира с флером когда-то осязаемо-ясного счастья; остаются друзья и родные, сочувствующие поначалу, растерянно-неловкие после от колющего незнания — что говорить, как смотреть, чем утешить. Все остается там — все, кроме боли.
Вика просто спасается: в суетливости серых рабочих будней, в хлопотах по обустройству на новом месте, в наведении порядка и дисциплины на новой работе, в смене городов, гостиниц, обстановок, пейзажей, проносящихся в окнах автомобиля.
Вика — она как тот механизм из рекламы батареек с непозволительно долгим сроком службы, заведенный и все никак не разряжающийся: кнопку питания, кажется, выключить забыли. Вика — она как вечный двигатель, как программа, напрочь заглючившая в выполнении поставленной ей задачи, как прибор, работающий чисто на автомате. Вика — в бесконечных спорах и ругани по телефону, просиживающая за ноутбуком, чашками глотающая кофе, снующая по Дворцу, решающая вопросы, достающая тренеров, придирающаяся к игрокам, замороченная звонками, организациями, договорами — эта Вика внешне обыденная, настоящая, цельно-живая. Старательно-забывающая. Стремительно-сбегающая — от боли и от себя.
Но все батарейки рано или поздно садятся.
Свою очередную-случайную Шмелев без всякого сожаления выставляет на ночь глядя на улицу, в прощальном проявлении галантности вызвав ей такси. Искренне надеясь: новой встречи судьба ему не подарит.
Заваливается на диван со смартфоном, лениво пролистывая ленты в соцсетях: порция свежих шуток, восторженно-сюсюкающие комменты под недавно залитым видео, несколько обиженно-гневных сообщений от забытых-брошенных: таких же девушек-однодневок вроде той, что выставил недавно за дверь.
Тянущая скука сковывает скулы; становится непонятно отчего противно и жутко хочется спать. И, раздраженно вжимая палец в кнопку питания телефона, Шмелев морщится против воли от нелепо-несвойственной, едкой мысли, пришедшей вдруг: это все ему, кажется, нужно все меньше. Такое — скучное, предсказуемое, набившее оскомину и вызывающее зевоту. Не пробуждающее эмоций.
В свои двадцать с лишним Шмелеву до странного нудно,
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (20) »