Камбаралы Бобулов - Девушка с юга

Девушка с югаПовесть

У каждого человека есть свои привычки. Когда нет никого дома, я люблю вышивать, напевать или просто мечтать. Это — мои привычки. Чего я не люблю? Подтрунивать над кем-нибудь и, конечно, сплетничать. Противно! Еще я не люблю обращать на себя внимание, выделяться, будь то в школе или на улице.

Когда случается идти с мамой в гости, я стараюсь вести себя сдержанно, даже строго. Ни в какие разговоры не лезу. Если о чем спросят, отвечаю — односложно: «да», «нет».

Тетушки и бабушки обычно целуют меня в лоб и приговаривают: «Да пошлет тебе Аллах много лет жизни». А некоторые, когда ругают своих дочерей, говорят: «Бери пример с Гуляим. Какая умница! Тихая, скромная, может за целый день и слова не проронить. А как почитает старших! Счастье тем, у кого такие дети».

Я, не скрою, этим довольна. И стараюсь, разумеется, вести себя еще лучше.

Ой, до чего я расхвасталась! Даже самой стыдно стало. Я уже краснею.

Отец с матерью и братишкой уехали с утра В Ош, на базар. Мы с сестренкой остались дома. Я заперла ворота на замок, развесила во дворе одеяла. Они просушились, и я занесла их в дом. Сделала то, что велела мама.

Время уже за полдень. Теперь можно сидеть спокойно и вышивать.

Я смотрю в окно. Вверху по асфальтированной дороге мчатся взад и вперед грузовые машины с людьми. Разные бывают люди. И ведут себя по-разному. Одни, сидя в кузове, энергично машут руками, шумят. Другие поют. А некоторые едут, обнявшись на виду у всех с девушками. И им не стыдно?!

Эх, если бы мне сесть в машину и поехать далеко-далеко... Меня хвалят за скромность, учтивость, кротость. Но кто знает, что у меня на душе?!

се больше и больше я ненавижу наш двор, окруженный старым высоким коргоном^[1]. Он заслоняет от меня улицу, людей, жизнь. Дожди и снег его, правда, изрядно разрушили. В особенности после смерти деда. В западной части образовалась было даже дыра, и скотина соседей, пролезая в нее, не давала нам покоя. Но отец залатал дыру. Все стало как прежде...

Коргон у нас высокий, а дом — приземистый, неприглядный. В последние три-четыре года в нашем айыле^[2] стали строить новые дома — большие, светлые. Это задевало отца. Ему тоже советовали построить новый дом и на новом месте. Но отец отказался. «В этом доме, — сказал он, — жили мои предки. Тут я родился и вырос. И дети мои здесь родились...» Он только привел в порядок коргон. Старики прохожие останавливались, бывало, у нашего двора и хвалили: «Ай-да-ай! Вот это коргон! Такой редко где встретишь. Хороший, видать, хозяин живет».

Отец слушал и радовался.

Во дворе у нас просторно — соток пять-шесть будет. Раньше мама и табак во дворе сажала. Теперь перестала: уж очень разрослись яблони, а в их тени табак не может расти. Мама этим огорчена. Я же довольна: ведь вся забота о табаке лежала на мне. Я и сажала его, и полола, и урожай собирала, и сушила. Осенью мама отвозила его на базар — в Ош или в Андижан.

Куда приятнее возиться с яблонями: наблюдать, как они цветут, как кружатся вокруг пчелы, как завязываются плоды, как они созревают, становятся красными, душистыми. Они такие красивые, что у меня, признаюсь, нет желания ни сорвать их, ни съесть. Только коргон скрывает их красоту.

Да что я все о нашем коргоне... Он ли повинен в том, что у меня на душе?!

...Мне уже семнадцать, и я, как перелетная птица, готовлюсь к дальним дорогам. Может быть, поэтому так тревожно у меня на сердце? А может быть, из-за другого: отец с матерью зачастили почему-то на базар. В прошлое воскресенье они привезли полный курджун покупок. Я порылась в нем и вытащила сапоги. «Это ты себе купил?» — спросила я отца. «Нет, дочка»‚ — ответил он. Мне сапоги понравились, и я сказала: «Они, кажется, хромовые. Кому же вы купили?» Отец промолчал. Но я заметила, что на его лбу выступил от волнения пот. «Чего пристала? — зло произнесла мама и выдернула из моих рук сапоги. — Раз купили, стало быть, надо».

Что это значит? Сапоги большие, куда больше того размера, который носит отец. Значит — не для него. Для кого же? И мать не ответила.

Я подумала, подумала и, кажется, поняла. У меня захолонуло сердце и голова пошла кругом. Я еле-еле удержалась на ногах.

Отец вышел. А мать, вместо того чтобы успокоить меня, принялась ругать. Она всегда так... С тех пор я стараюсь избегать и отца и ее. Но куда ни пойду, всюду за мной, кажется, --">