(Мина У.) - Большие огни, маленькие огни (СИ)

огромных очках и меховых наушниках, кутающуюся в шаль. В руках та держала большую корзину с книгами.

— Книгу жизни? — переспросила Рей хоть и упавшим голосом, не в состоянии быть дружелюбной и улыбчивой, но все же не пройдя мимо молча.

— Твоей жизни. Заглянешь в конец — узнаешь, как и когда умрешь, заглянешь в начало — прочтешь все о своем детстве.

Старушка улыбалась ей как родной, и решимость Рей дрогнула.

— А сколько стоит?

— Так в том-то и дело, — улыбка женщины стала еще проницательнее. — Ты сама назначаешь цену. Сколько дашь — столько и возьму.

Рей посмотрела на книги, на их алеющие обложки и на золотое тиснение незамысловатых виньеток поверх. Вообще-то, у нее была еще кое-какая наличка в кармане.

— Много не дам, — призналась она с сожалением.

Старушка согласилась одними глазами и пожала плечами.

Рей купила книгу.

*

Бен сидел в кресле, в темной комнате, в тишине.

На коленях лежала Книга его жизни, но он все не решался ее открыть. Пролистывал, не заглядывая в страницы, откладывал в сторону, уходил на кухню, но все же возвращался, садился все в то же кресло и клал книгу на колени.

По традиции он должен был присоединиться на праздниках к семье, но остался дома, в пустой и напрочь лишенной любых атрибутов праздника квартире, ведь он мог думать только об одном: его дед не погиб на службе и не был похоронен с почестями. Он был безумцем, совсем слетевшим с катушек в преклонном возрасте и заточенным в своем доме собственными же детьми, боявшимися, что его запрут в психлечебнице или он кого-нибудь покалечит.

— Это наследственное, — сконфуженно пояснила мать, когда неудобная правда всплыла наружу. Этим утром — аккурат накануне праздника. — Мы с братом проверялись…

— А меня? — спросил Бен, затаив дыхание и даже перестав на миг злиться и ненавидеть свое лживое семейство.

— Не было причин: тебе ведь почти тридцать, и все в порядке.

Но эти слова звучали как отговорка в душе глубоко напуганной старой женщины. Значит, она так и не решилась.

Бен снова взял Книгу в руки. Хочет ли он узнать, что закончит жизнь выжившим из ума стариком, не узнающим собственных детей, или безвестность лучше?

А может, он выяснит, что его жизнь оборвется в результате несчастного случая? Может быть, смерть уже поджидает его в новом году?

Хочет ли он знать, как закончит свое существование?

Его руки едва заметно дрожали, а сердце подскакивало к горлу. Уж лучше было не покупать ее вовсе!

Но он был расстроен, разгневан, раздосадован. Бен целый вечер бродил по городу, по большей части прослеживая путь «моста», возведенного снегом и воздухом: он нашел, где начинается ледяная дорога, но не нашел ее конца. А потом долго сидел на скамейке в центре города, складывая, как головоломку, все то, что он знал о себе и своей семье, — и впервые этот пазл сложился верно.

Поэтому, когда очкастая старушка, появления которой он, крепко задумавшись, не заметил, принялась всучивать ему Книгу, знающую ответы на все вопросы в его жизни, Бен решил, что это провидение. Он щедро заплатил за такую возможность покончить разом со всем своими метаниями, но его решимость не выдержала проверку временем — спустя полчаса, когда его нога переступила порог квартиры, Бен уже не был так уверен.

С книгой в руке он подошел к окну, посмотрел на город: на проезжающие мимо машины, на мигающие вдалеке билборды, на фонари и увенчанные огнями телевизионные башни — на то, какое это прекрасное созвездие жизни на земле.

И открыл книгу — не в начале, не в конце, — Бен открыл ее на той странице, на которой должен был быть запечатлен настоящий момент.

В тусклом свете луны и ночных огней он начал читать.

*

Сейчас в других домах люди накрывали на стол, звали домашних собраться вместе, приветствовали своих друзей и родных, решивших провести эту ночь с ними, открывали шампанское, дарили друг другу подарки.

Рей сидела около елки, разглядывая в свете маленьких огоньков каждую игрушку, но это все было пустым, не оставляющим в душе ни волнения, ни счастья. И тогда она обратила внимание на Книгу, дожидавшуюся ее внимания на

--">