Владислав Михайлович Погадаев - Обиду смывают не кровью

– Ни фига себе! – восхитилась Катя, рассматривая крохотные разноцветные трусики с ажурной резиночкой. – «Неделька»! Шик! Прям, в руки взять страшно! Слушай, а здесь только пять. Вот, смотри: понедельника нет и вторника. Рит, а они, вроде, бэушные?

– Дай сюда, – Рита вырвала из чужих недобрых рук своё богатство. – Ладно, мне работать пора.

* * *

– Вот зараза – всё настроение испортила, – бурчала Рита, ополаскивая горшки. – Недаром бабка говорила: зависть – страшная сила!

Но потихоньку мысли её переключились на утреннее свидание, на шикарный подарок, и Рита размечталась о том, что когда-нибудь они с Лёшей всё-таки будут вместе. Всегда-всегда-всегда! За этими приятными мыслями она и не заметила, как закончила смену.

* * *

Валя, не глядя, запустила руку в комод. Ногти царапнули фанерное дно.

– Чё за дела? – она полностью вытащила ящик, подставив под край колено, и принялась перебирать вещи. – Нет, я не поняла. Лёша! Лёшка, иди сюда!

Лёша, не торопясь, вплыл в комнату, держа в правой руке заложенную пальцем брошюрку в блёклой обложке. Его честные глаза смотрели прямо на жену, но взгляд плыл и ускользал куда-то в сторону.

– Где «Неделька», которую мне Светка с юга привезла?

Лёша попытался сфокусировать взгляд в одной точке, но это ему не удалось.

– Где среда, четверг, пятница, суббота и воскресенье? – наступала Валя грудью вперёд.

– Валюша, о чём ты?

Но Валюша не первый день знала супруга:

–Я тебе покажу, о чём я! Я тебе покажу! – Валя схватила его за шкирку и поволокла в ванную. Там на стиральной машине стоял таз с грязным бельём. – Что это такое? Что это? Это – Понедельник! – Валя тыкала мужа носом в таз, как опИсавшегося кота. Лёша покорно кланялся под рукой супруги и молчал. – А это, – задрала она подол, – вторник! Где среда, четверг, пятница, суббота и воскресенье? – Валя чётко проговаривала каждое слово. – Признавайся, урод! Всё равно узнаю! А узнаю – откручу башку как курёнку: и тебе, и шалаве твоей…

– Валюша, успокойся…

То ли супруга утратила бдительность, то ли боевой запал прошёл, но она ослабила хватку и Лёша смог, наконец, разогнуться:

– Валюша, я не понимаю, о чём ты, – сделал он очередную жалкую попытку купировать скандал.

Жена выхватила из таза первую попавшуюся под руку шмотку и, сжав в кулаке, поднесла к самому носу изменщика. – О чём я? Ты у меня, гадина, узнаешь, как по блядям шастать…Куда дел трусы?

– Валя, ну зачем МНЕ, – выделил он голосом последнее слово, – твои трусы? Это же абсурд!

– Абсурд?! Ах ты, говнюк! Я как прОклятая пашу с утра до ночи, а ты, гадёныш, от инфаркта бегаешь?! Дуру нашёл? Отдавай трусы! – не отставала Валя…

* * *

Рита не могла взять себя в руки, понимая – случилось страшное: Лёшу сбил самосвал и теперь он лежит в больнице под капельницами, весь в гипсе и бинтах, а она даже не знает, где. А, может, и не в больнице – в животе похолодело и съёжилось – а в морге? А её даже на похороны не пустят, да что там «не пустят» – она даже не узнает, когда и где его похоронили! Голова раскалывалась, тошнило…

Рита вышла из леса на дорогу и огляделась: пусто. Ни самосвала, ни скорой, ни пятен крови на асфальте…

Что-делать-что-делать-что-делать?…

Бежать к нему домой? Адрес она знает. Точнее, знает дом, и куда выходят окна – квартиру найдёт…

Или позвонить в депо?..

Или он сам позвонит в ясли. Точно, вот она дура-то – надо срочно бежать на работу: он, наверное, уже телефон оборвал …

* * *

– Любовь Ивановна, мне не звонили?

– Тебе? – завхоз Любовь Ивановна, полноватая холёная блондинка, величаво вздёрнула брови. – А кто тебе должен звонить?

– А, – Рита досадливо махнула рукой и направилась, было, в группу, но потом резко развернулась и кинулась обратно: коридорный телефон висел на стене между кабинетом завхоза и пищеблоком.

– Людмила Михална! – прокричала она в окошко раздачи.

– Чего тебе? – вынырнула из подсобки повариха. – Э-э-э-э-э, ты куда в уличном-то? Халат где?

– Да я только спросить, – Рита заискивающе улыбнулась, – мне никто не