(Натали Натали) - Шесть с половиной недель (СИ)

сразу распознала. Последняя это же Вивальди был? Оригинальная трактовка.

— Мне тоже понравилось, — сказала Карина. — Ты так на жизнь зарабатываешь, Стас?

— Нет, это, скорее, хобби. Я люблю музыку, мне нравится играть, ну, а если кто кинет денежку, так мы, студенты, народ небалованный, будем только рады, — он засмеялся и кивнул на пустую бейсболку, лежащую на траве около стула.

— Хочешь, мы тебе поможем? — спросила Карина.

— Как? — воскликнули мы со Стасом одновременно.

— Ты будешь играть, а мы танцевать.

Я толкнула Карину в бок и зашипела: «Ты с ума сошла, что ли?»

— Мы сейчас с коллегой утрясём некоторые разногласия, а ты пока подыщи нам какое-нибудь зажигательное танго, — сказала Карина и потянула меня в сторону. Сергей Николаевич, не обнаружив угрозы, снова уселся читать.

— Ты что творишь? Какое танго? — спросила я, когда мы отошли.

— Обыкновенное, — отрезала Карина. — Посмотри на него. Он симпатичный — тёмные волнистые волосы, прямой нос, хорошая фигура, приятная улыбка, не прыщавый. Играет на скрипке, значит, творческая натура. Значит, впечатлительный и влюбчивый. Чего тебе ещё надо? Вдруг с айтишником твоим рыжим ничего не выгорит? Иди давай, соблазняй!

— Кто, я?!

— Нет, адмирал Иван Фёдорович Крузенштерн, человек и пароход! — съехидничала подруга. Вообще-то это была моя любимая фраза[1], но Каринка её нагло у меня украла. И теперь торжествующе улыбалась. — Давай сбацаем наш коронный? Он не устоит, вот увидишь, — сказала она тоном демона-искусителя.

Спортивными бальными танцами я начала заниматься в семь лет. Тренер хвалила меня, но в больших соревнованиях я не участвовала — мама категорически возражала. Большинство родителей мечтают увидеть своих детей победителями олимпиад и разных состязаний. Мои, конечно же, тоже хотели, чтобы я завоёвывала всякие призы. «Но не такой ценой!» — говорила Юлия Владимировна Голденберг, строго поправляя шанелевские очки на точёном носике, моему тренеру по танцам. Мама сама когда-то занималась бальными танцами и была знакома с «кухней» танцевальных соревнований не понаслышке, она знала, как за родительские деньги менее талантливые дети выигрывали престижные конкурсы, оставляя участников более достойных, но не имеющих финансовых возможностей, с разбитым сердцем от обманутых надежд. Пережив в детстве жестокое разочарование от такой несправедливости, она не желала подобного мне. Конечно, папа мог платить за мои победы, но мама воспротивилась и этому. «Нужно, чтобы всё было по-честному, — говорила она. — А пока они не искоренили продажность среди судей, ты будешь участвовать только в школьных конкурсах и концертах. Хорошая осанка и красивая походка тоже многого стоят».

После седьмого класса меня отправили учиться в Швейцарию, но танцы я не забросила, профессиональные преподаватели работали и там. На последний Рождественский бал, когда на главный конкурс талантов все желающие ученики представляли свои номера, мы с моей новой закадычной подругой Кариной танцевали танго и заняли второе место. Первое досталось группе старшеклассниц, они сделали целую театральную постановку с красивыми нарядами и декорациями, а третье взяла девушка из восьмого класса с самостоятельно сочинённой и исполненной арией.

Номер я в основном придумывала сама, подбирала музыку и костюмы, с хореографией мне помогала наш преподаватель танцев. Научить танцевать танго Карину, которая занималась фигурным катанием и умела работать в паре, оказалось гораздо проще, чем переучить меня. Я не хотела обижать подругу и делать её «партнёром», поэтому рисунок танца мадемуазель Пейро выстраивала таким образом, что по ходу движения мы с Кариной менялись, каждая на время становилась то «партнёром», то «партнёршей». Наш номер тогда вызвал овации, нас требовали на бис, а наши мамы в зале растроганно утирали глаза. Но танцевать это танго сейчас, на площади перед собором, мне казалось не совсем уместным. То, что в толерантной Европе воспринимали как вещь обыденную, в центре культурной столицы России могли не одобрить, а возмутителей спокойствия и забросать камнями. А охранник у нас всего один.

— Чего ты боишься, Алиса? — уговаривала меня Карина. — Посмотри, народу немного. Мы по-быстренькому станцуем, Стас

--">