Эдуард Снежин - Оторва: Страсть без запретов

Виктор, когда я возвращал ему катушку.

Я лицемерно промолчал — гладкая, мраморной белизны трепещущаяся Ленкина жопа снилась мне с тех пор каждую ночь и вызывала обильные поллюции.

— Ленка — сладкая женщина, а остальное — комплексы, — заметил продвинутый Витька.

— Ты сейчас с кем живешь?

— Ни с кем, не могу забыть жену! — откровенно признался я.

— Нельзя же так! Лечиться надо. Слушай, тебе сейчас надо ОТОРВУ!

— Ленку, что ли?

— Да что Ленка! Ей уже двадцать шесть, тебе надо юную оторву, шестнадцати — семнадцати лет.

— Ты что, Виктор, у меня дочка от первого брака старше!

— Чепуха все это! — отмахнулся красавчик. — Похоже, есть тут на дискотеке одна. Сам не пробовал, но ребята рассказывали.

— Что рассказывали?

— Чё я стану распространяться? Неинтересно будет, сам узнаешь. Ну что, прислать к тебе ЛАРИСУ за записями? Девочка на музыке помешана.

— Да все они помешаны! Я с клиентками дел не имею, — отмахнулся я.

— Я тоже. Как правило! Но каждое правило существует для того, чтобы делать из него исключения.

— Ладно, там посмотрим, — неопределенно хмыкнул я.

Но мне и в голову не приходило связаться со столь юной девочкой.

Виктор как будто угадал мои мысли:

— О, девочки сейчас пошли ранние! Кстати, Лариса западает на зрелых сорокалетних джентльменов, таких, как ты.

— Зачем я ей нужен?

— Да таким девочкам сопляки не нужны!

Я держал кооператив по записи и продаже кассет.

Как обычно по вечерам, включив на полную громкость привлекающую клиентов музыку, сидел в киоске и в ожидании очередного покупателя обозревал через окно противоположную сторону улицы, всегда людную — там стоял большой магазин.

Внимание привлекла высокая черноволосая красотка в элегантном джинсовом костюме с короткой юбкой. Она стояла лицом ко мне, с сумочкой на плече, пережидая транспорт. Сегодня вдруг похолодало, как нередко случается летом на Урале, и на девушке были высокие черные блестящие сапоги в обтяжку. Вид крепких загорелых коленок в сочетании с высокими сапогами почему-то всегда действует на меня агрессивно возбуждающе.

Когда размашистым шагом, помахивая сумочкой на длинном ремешке, прелестная юниорка повернула через улицу к киоску, я более не сомневался, что это Лариса.

Она подошла и наклонилась в открытую форточку, а я, что называется, «потерял дар речи». Меня смутили невероятно огромные глаза девушки, да еще раскошенные тушью и чем-то, по-необычному, загадочные, чем, я так и не понял в тот раз.

— Я Лариса. Вам Виктор говорил про меня? — Голос мелодичный, словно перезвон серебряного колокольчика.

— Говорил, — еле пришел я в себя.

— Мне Виктор сказал, что у вас записей больше, чем у него, а у меня дома шикарный музыкальный центр, — переливисто зажурчал серебристый ручеек.

— Ну, наверно, смогу удовлетворить твои заявки.

— Я куплю у вас пять кассет, или больше, только у меня одно условие.

— Какое?

— Я хочу послушать подлинники, и потом, чтобы вы записывали при мне — мне нужно качество. Это будет дороже?

— Не будет! Только ведь все это требует времени.

— А когда вы обычно пишете?

— По вечерам.

— Сегодня можно?

— Можно, — согласился я. — Погуляй с полчаса, я скоро закроюсь, вот мой адрес.

И вручил ей визитку.

— Вот здорово! Мне как раз еще к подружке надо.

Лариса удалилась. По моему телу пробежал озноб.

«Откуда, блин, берутся такие совершенные чуда, содрогающие мужскую плоть одним своим видом?»

Я развил бурную деятельность — лихорадочно закрыл киоск и рванул через улицу в магазин за коньяком, шоколадом и буженинкой — для серьезной закуски.

Дома наскоро прибрал комнату и принял ванну.

Обтираясь полотенцем, я сервировал стол. Еле успел — раздался звонок в дверь.

Лариса была не одна, а с подругой — блондинкой. Марину я знал, она раньше работала вместе с Татьяной.

Появление сразу двух девушек несколько раздосадовало меня, но я широким жестом пригласил их в комнату.

Подружки процокали высокими каблуками по плиткам коридора и, со свойственным всем женщинам любопытством, цепко оглядели обстановку моей однокомнатной квартиры.

Ничего лишнего, все целесообразно, пришли они к выводу и, освоившись, раскованно заулыбались и сели в кресла.

Я взял в руки бутылку с коньяком.

— Ой, девушка на картине — вылитая Татьяна. Это ее --">