(Ocellina) - Взаимное сумасшествие (СИ)

бешеный пес в очередном припадке. Лопнувшие капиляры в белках глаз безумно пугали, а разбитые в мясо костяшки пальцев заставляли испугано вздрагивать каждый раз, когда глаза невольно цеплялись за них взглядом.

Кулак с чудовищной силой впечатался в треснутую стену почти что рядом с головой и послышался передергивающий хруст суставов. Парень пронзительно шипя и матерясь, тряс рукой, одновременно прожигая ненавистным взглядом дрожавшую фигурку Максин.

— Макс, херова, Хуелфид, как же я, блять ненавижу тебя. Какого хуя, ты, сука, — он наклонился к ее лицу так резко и неожиданно, словно был настоящим Флешем и опалил своим горячим, ментоловым дыханием ее подрагивающие, зажмуренные глаза, — посмела что-то вякнуть про меня Медсону? А? — он перешел на истеричный крик, ударяя по стене еще раз.

Колфилд, безумными усилиями борясь со страхом, приоткрыла веки и мгновенно замерла, потому что его лицо его. его гребанное лицо было в непозволительно близком расстояние от нее. Его воспаленные глаза судорожно метались по ее глазам, силясь зацепится за любую деталь. Его пальцы сжимали ее плечи, не позволяя двинуться. Неожиданно в голове что-то перевернулось и она задрожала от невероятной ярости, прокатывающийся по позвоночнику горячими волнами.

— Потому что ты мудак, Прескотт! Ты настоящая тварь, если думаешь, что я позволю тебе убивать кого-то наркотиками, преследуя свои ненормальные цели, — она кричала и билась в его сжимающих руках. — Ты просто ублюдок! Отпусти меня, немедленно!

От режущего чувствительные уши крика он поморщился, слегка отстранившись от неё, но не отпускал худые плечи, пристально вглядываясь в ее пылающие незнакомым огнем глаза и растрепанные в попытках вырваться волосы.

— Я… — потряс головой, сгоняя тупое наваждение.

— Блять, это не твое дело, Колфилд. Ты не знаешь, во что впутываешься, связываясь со мной, — брови нахмуренные, голос клокочет от эмоций, хочется взять и ударить эту тупую суку об неровную стену, размазать ее мерзкое лицо, но почему он не может сделать ничего? Только сдавливает так крепко, что глаза напротив покрываются пеленой мокрого.

Почему он сдерживает себя?

— Не моё дело? — сильнее кричит, надрываясь. Внезапные слезы, показавшиеся в её глазах, заставили парня напрячься. Пользуясь этой драгоценной секундой, она освободила одну руку от захвата и пихнула его в торс, только больше зля и раздражая Прескотта.

Какого хуя я не могу просто взять и ударить её?

— Да, не твоё, блядь! — он припечатывает её сопротивляющиеся тело к шершавой поверхности холодной стены, крепко фиксируя руки. Нейтан не понимает, почему вместо того, чтобы ударить, раздавить, унизить её, он тянется к ней совсем близко, так близко, что может рассмотреть узор на её сетчатке глаз. Он совсем в растерянности, когда понимает, что собирается сейчас сделать, он не может затормозить и дернуть себя.

Он не может вернуть себе контроль

Он тонет, буквально тонет в ее блядских голубых глазах, и чувствует, что не соображает, что делает. Ее последний протестующий крик, резко заглушился его обкусанными и дрожавшими губами. Он выбросится на берег, как те киты, захлебнувшись в океане. Он захлебывается в океане её крика. Секунды тянутся чертовски медленно, тягуче, как золотистый мёд, а Макс замирает в его костлявых руках и почему-то совсем не сопротивляется этому безумию.

Не сопротивляется, потому что она тоже тонет в нём. Она чувствует всеми фибрами души, что ненавидит его, она сгорает заживо в агонии этой ненависти и его режущих прикосновениях.

Почему нет сил толкнуть его и выбежать? Почему она не хочет этого сделать?

Колфилд, он же псих, который убил твою лучшую подругу. Очнись, слышишь?

Нет. Не слышу.

Последняя здравая мысль тонет, сметается под цунами их совместного сумасшествие. Ведь что это, если не оно? Они просто чокнулись. Слетели с катушек. Вдвоем, одновременно сошли с ума от взаимной ненависти друг к другу.

Окончательно и бесповоротно.

--">