Морин Чайлд - Необычный отпуск

против друга, вежливо уступив образовавшееся между ними свободное пространство только солидному дубовому столу с огромной вазой живых цветов.

Десятки картин смотрели на него со стен, а у широких, шедших по фасаду здания окон разместилась многоярусная крученая подставка для цветов, давшая приют раскидистым папоротникам и обильно растущим комнатным растениям..

Рик затаил дыхание, слезы застилали глаза, он отчаянно заморгал, чтобы не расплакаться, провел рукой по лицу. Потом сделал один нерешительный шаг в глубь комнаты, словно боялся спугнуть то ли галлюцинацию, то ли сказку.

Но картина не менялась.

Все оставалось на своих местах.

Из кухни доносился изумительный запах кипящего соуса для итальянской пасты.

Но где же сама Эйлин?

Рик стоял и прислушивался, пытаясь разобрать хоть единый звук, который откроет ему тайну местопребывания Эйлин. И вдруг до него донеслись нежные звуки музыки. Работало радио. Старая забытая мелодия «Голубые глаза» проникновенно напоминала о легком летнем ветре.

Оставляя мокрые следы на пути своего следования, Рик направился к лестнице и, взойдя на две нижние ступеньки, решил преодолеть остальные бегом. Споткнулся на ступеньке, покрытой ковровой дорожкой, и тут же, не сбавляя скорости, побежал дальше, перескакивая теперь уже через две, а то и через три ступени сразу.

Потом побежал по бесконечно длинному коридору. Кровь приливала, сердце отчаянно колотилось в груди, голова шла кругом. Он заглядывал по пути во все комнаты и не переставал удивляться: то, что совсем недавно представляло собой стерильное пространство, поделенное на множество нор, стало домом. Живые цветы стояли везде, в каждой комнате красовалась новая мебель, полы были устланы коврами, картины развешаны на стенах… Сбылось все то, о чем он мечтал. Буквально все, чего он только в жизни хотел.

Выйдя на звук радио, Рик остановился на пороге детской комнаты и увидел женщину, которая и осуществила все его мечты, невзирая на его глупость, нерешительность и трусость. Она стояла к нему спиной, раскачиваясь под музыку. Сердцебиение Рика постепенно приходило в норму. Он обвел взглядом комнату, отведенную для своего будущего ребенка. По нежно-голубому потолку плыли облака, на одной стене был изображен цветущий сад, а на белоснежную мебель были нанесены разноцветные полоски. Декоративные подушечки украшали кресло-качалку, ожидающую мать и дитя.

Решив передохнуть после неудачных попыток повесить картину с изображением Матушки-крольчихи, Эйлин обернулась и увидела Рика.

— Рада тебя видеть, — сказала она с усмешкой. — Мне как раз не хватало высокого мужчины, чтобы это повесить.

Рик словно онемел и вместо того, чтобы проронить хоть слово, вошел в комнату, взял у нее из рук картину и бережно повесил на гвоздь.

— Здорово. Теперь все готово. — Она смотрела на него снизу вверх. — Правда, восхитительно получилось?

— Слово «восхитительно» даже приблизительно не может передать всего этого волшебства, — забормотал Рик и крепко обнял ее. — Я поверить не могу тому, что ты здесь. Господи, Эйлин. Ты мне так нужна. Я…

Крепких объятий было недостаточно. Того, что она была совсем рядом, тоже было недостаточно. И он подозревал, что никогда не сможет насытиться Эйлин.

Она тоже обнимала его. Потом отвела назад голову и спросила:

— Удивлен?

Гладя рукой ее лицо, Рик медленно обвел Эйлин с головы до ног внимательным взглядом, убеждаясь еще раз, что она не мираж.

— О да, конечно.

— Отлично, тогда можно считать, что моя работа выполнена.

Искра испуга зажглась где-то внутри.

— Не уходи, Глазастик. Останься со мной навсегда.

— Я никуда не собираюсь уходить, Рик, — ответила Эйлин, и голос ее стал удивительно мягким. — Я люблю тебя, болван.

Он от души рассмеялся. Все было хорошо вокруг. Несколько долгих дней ему пришлось терпеть невыносимую боль. Лелеять ее, убеждая себя, что случилось то, что и должно было случиться. Но сейчас, когда он всматривался в глаза Эйлин, светящиеся любовью, он твердо знал, что его сердце никогда не испытает этой боли снова.

— Я люблю тебя, — проговорил он. — И больше не боюсь тебе в этом признаться. Но я боялся сделать это раньше. Господи, Эйлин. Я думал, что слишком сильно тебя люблю.

Она радостно улыбалась, и мир Рика становился упорядоченным и светлым.

— Любви никогда не бывает слишком много.

— Теперь я это знаю. Одна мысль --">