Элла Уорнер - Золотой бутон

хотела, чтобы ты догадался, как много я об этом думаю, как этого хочу.

Хочу тебя, Говард.

Лицо Говарда оставалось совершенно неподвижным. Невозможно было даже понять, слышит он ее слова или нет. После этого невообразимого по своей откровенности признания Фейт чувствовала себя опустошенной и обессиленной, однако желание вернуть Говарда, снова привлечь его к себе, было настолько сильным, что она заставила себя заговорить снова:

– Сегодня, когда ты поцеловал меня под омелой… мне захотелось, чтобы время остановилось. Я даже испугалась, настолько хорошо мне было. А потом ты сказал, что это всего лишь рождественский поцелуй…

– Неправда! – возмущенно запротестовал Говард. – Я сказал, что по обычаю в Рождество мужчина имеет право поцеловать женщину, стоящую под веточкой омелы.

Фейт беспомощно развела руками.

– Выходит, я и это поняла неправильно. Наверное, после всего, что я наговорила и наделала, тебе будет очень трудно поверить…

– Во что мне будет трудно поверить, Фейт?

Она понимала, что поверить в это трудно. Невозможно. Однако все же произнесла эти слова:

– Я люблю тебя, Говард.

И это было правдой. Фейт любила Говарда всей душой, любила со всеми его достоинствами и недостатками, любила до боли в сердце. И то, что он так и не сказал, что любит ее, делало эту боль еще мучительнее. Он не произнес заветных слов даже сейчас – просто стоял неподвижно, глядя на Фейт ничего, казалось, не видящими глазами.

Возможно, он меня не любит и сейчас шокирован моим признанием, подумала Фейт. Но почему его так потряс мой отказ выйти за него замуж? Быть может, все объясняется его уязвленным самолюбием, а не тем, что он любит меня?

Почему я не подумала о такой возможности? Потому что мне необходима. Боже милостивый, до чего же мне необходима его любовь! Без этого я не могу выйти за него замуж.

– Говард… – хрипло прошептала Фейт, с мольбой простирая к нему руки. Если ты меня не любишь…

Лишь тогда он шагнул к ней и, прежде чем Фейт успела шевельнуться, прижал к себе с такой силой, что она слышала, как бьется его сердце, и чувствовала, как ее согревает тепло его тела. Она обвила руками шею Говарда и спрятала лицо на его широкой груди. Все страхи и тревоги мгновенно исчезли, рассеянные пониманием того, что Говард с ней, что он вернулся, что она в безопасности и они снова вместе.

– Никогда больше не бойся меня, Фейт, – нежно прошептал Говард, гладя ее по волосам. – Никогда. Открой мне свое сердце, и я услышу твои мысли. А вместе мы одолеем все.

Он меня простил! – поняла Фейт.

– Быть может, мне следовало сразу это сказать, вместо того чтобы держать в себе, – продолжал Говард, для которого теперь пришла очередь делать мучительные признания. – Мне кажется, мы оба слишком осторожничали, пытаясь на всякий случай защитить себя, обезопасить. Твои отношения с Льюком длились так долго, что я боялся рецидива. Я хотел, чтобы ты полностью освободилась от всяких чувств к нему, от всех воспоминаний, прежде чем я скажу тебе о своих чувствах. – Он вздохнул. – Я люблю тебя уже очень и очень давно, Фейт.

Я даже не помню того времени, когда не любил тебя.

Он меня любит. Все это не только из-за ребенка. И не только физическое влечение или «спонтанная вспышка страсти». Он меня любит. Но…

– Говард, – чуть отстранившись, Фейт подняла голову и с тревогой заглянула ему в глаза, – я не нравлюсь твоей маме. Она не одобрит нашего брака…

Говард помрачнел.

– Вот как… Я подозревал что-то в этом роде. Что именно она тебе сказала?

От неприятного воспоминания Фейт слегка поморщилась.

– Миссис Харрисон считает, что я ветреная и легкомысленная, так как жила с Льюком, не будучи его женой. Она сказала, что моя мама не одобрила бы такое поведение.

– Она говорила так потому, что плохо знает, как все было на самом деле, успокаивающе сказал Говард. – Это все нетрудно поправить.

– Миссис Харрисон как будто заранее пыталась отговорить меня от самой идеи выйти за тебя замуж.

– Нет. – Говард хитро улыбнулся. – Она пыталась отговорить тебя от идеи со мной сожительствовать. Уж очень ее встревожило то, что я тебя поселил в своей квартире.

– Что-о-о?!

Улыбка Говарда стала еще шире.

– Я тебя слегка обманул, но для твоего же блага, Фейт.

– Так это твоя квартира! – потрясение воскликнула она.

Теперь Фейт стало ясным истинное --">