Робин Грейди - Жаркие ночи, тихие дни

играть в игры. Говорите напрямик все, что хотели сказать.

— Сегодня Далия отдала мне ребенка, — сказала она. — Это не мой сын. Это ваш племянник.

Две секунды стояла напряженная тишина, затем до Джека дошли слова женщины. Ему показалось, что в грудь ему ударило здоровенное бревно. Быстро моргнув, он перевел дыхание.

— Это… невозможно.

По щеке Мэдди покатилась слеза и упала на голубой капюшон одеяла с кроликами; ее синие, как барвинок, глаза смотрели на Джека умоляюще и решительно.

— Последнее желание вашей сестры было в том, чтобы я вас познакомила. Она хотела, чтобы вы взяли его, Джек. Взяли с собой в Лидибрук.

Глава 2

Пятнадцать минут спустя, сидя за столом напротив Джека Прескотта, Мэдди поднесла к губам фарфоровую чашку и подумала, что никогда еще не видела такого привлекательного мужчины.

С темной щетиной на квадратной челюсти, он с каждой минутой становился все мрачнее, постукивая чайной ложечкой о чашку, пока размешивал сахар.

По интеркому кто-то вызвал доктора Гранта. Пожилая женщина за соседним столиком улыбнулась ребенку, потом откусила булочку. Звяканье столовых приборов наполняло помещение, но Джек Прескотт будто ничего не слышал. Он сидел, сосредоточенно погрузившись в себя.

Из-под ресниц Мэдди украдкой разглядывала его суровое, по-голливудски красивое лицо: подбородок с ямочкой, прямой гордый нос. Она не могла понять, как ему удается выглядеть одновременно таким соблазнительным и отстраненным. Мэдди ощущала неистовую, почти пугающую энергию, идущую от этого сдержанного человека. Он был одним из тех, кто способен в одиночку справиться с лесным пожаром и спасти тех, кто ему дорог.

Вопрос на миллион долларов: кто дорог Джеку Прескотту? Он едва взглянул на осиротевшего племянника, с которым только что познакомился. Сидящий за столом мужчина казался высеченным из камня — абсолютная загадка. Мэдди, возможно, никогда не узнала бы, почему Далия не общалась с братом. Но из-за малыша Боу Мэдди придется об этом узнать.

Джек поставил чашку на блюдце, затем ласково посмотрел на ребенка, который снова спал, лежа в коляске и держа крошечный кулачок у носика-пуговки. Именно Джек предложил Мэдди выпить кофе, но после столь продолжительного молчания она уже больше не могла откладывать разговор.

— Далия была великолепной матерью, — сказала она ему. — До рождения ребенка она получила диплом по бизнес-маркетингу. Она решила отложить поиски хорошей работы на год… — Мэдди посмотрела на чашку, чувствуя опустошение. Настало время во всем признаться. — Далия едва выходила из дома после того, как принесла мальчика домой, — продолжила она. — Я уговаривала ее сходить к парикмахеру, сделать маникюр… — У Мэдди засосало пол ложечкой. Если бы она практически не вытолкала подругу на улицу, Далия была бы по-прежнему жива. У этого ребенка была бы мать, и ему не пришлось бы полагаться на этого бесцеремонного человека, который вроде бы собрался его игнорировать. — Сегодня ему исполнилось три месяца, — прибавила она на случай, если Джек заинтересуется, но он продолжал сосредоточенно размешивать сахар в чашке.

Мэдди несколько раз моргнула, затем отодвинула чашку и с ноющим сердцем оглядела шумную комнату. Джек так же бесчувственен, как стальной клинок.

— Где отец?

От его резкого вопроса Мэдди подпрыгнула. Джеку не понравится ответ.

Мэдди понизила голос:

— Далию изнасиловали. — Увидев, что Джек помрачнел, затем выругался и запустил пальцы в черные, как чернила, волосы, она продолжила: — И прежде, чем вы спросите, я скажу, что она не заявляла об этом в полицию.

В глубинах его враждебных зеленых глаз вспыхнули золотистые искорки.

— Почему, черт побери?

— Какая теперь разница?

Как и в большинстве случаев, Далии не хотелось унижаться в суде. Она не знала своего обидчика и решила все оставить как есть. Ей хотелось забыть об ужасе и обиде. Потом Далия обнаружила, что беременна.

Пытаясь справиться с нахлынувшими эмоциями, Мэдди выпрямилась:

— Имеет значение лишь то, что у нее родился здоровый и красивый ребенок.

Далия очень любила этого прекрасного малыша.

Джек разглядывал ребенка. Морщина между его темных бровей стала отчетливее, на загорелой шее пульсировала вена. Следующий вопрос был произнесен со сдержанным рычанием:

— Как его зовут?

— Боуфорд Джеймс.

Джек Прескотт фыркнул и отвел взгляд.

Конечно, --">