Сьюзен Кросби - Исцеление любовью

отряхнув грязные джинсы, он медленно затрусил к сетке.

Эй, Конский Хвост! Настоящий мужчина первые футы скользит!

Воцарилась тишина. Это было уже слишком! Ее слова прозвучали злорадной насмешкой над ним — не только спортсменом, но и мужчиной. Затаив дыхание, Мики смотрела, как он остановился, снял шапочку, отряхнул с нее пыль и, тяжело дыша после утомительной пробежки, бросил ее на скамью. Он отыскал Мики глазами и подбежал к трибуне.

— Почему? — спросил он, задыхаясь.

Мики сглотнула.

Что «почему»?

Почему я должен скользить?

Мики вздохнула с облегчением. Она боялась, что он спросит, почему она взялась его пилить и ей нечего было ответить кроме того, что он ей нравится, а он, похоже, настолько самоуверен, что поверил бы этому!

Потому, что иначе вы рискуете повредить руки.

Подбоченившись, он вскинул голову, словно обдумывая ее слова. Взгляд его темно-голубых глаз, разительно контрастирующих с черными, как смоль волосами, был неотрывно прикован к ней, и, заметив это, она еще глубже надвинула шапочку, прикрыв ею лицо.

Вы можете научить меня или способны только критиковать? — поинтересовался он.

— Что?

— Вы можете научить меня скользить?

Она смущенно замялась.

Полагаю…

В понедельник, в шесть часов, на этом месте?

Я уверена, многие из ваших товарищей по команде смогли бы дать вам такого рода советы…

Я прошу вас.

Мяч в игре! — закричал судья.

В понедельник, в шесть часов, — повторил он тоном человека, не привыкшего, чтобы ему возражали. — Будьте здесь.

Что ж, совсем не обязательно ему подчиняться, воинственно подумала Мики. Она никому ничем не обязана. Но ведь, если не прийти, можно никогда больше не попасть на игру. А ей так хотелось приходить сюда еще и еще. Для нее это стало необходимостью. Она уже много лет не бывала такой оживленной. А точнее, два года.

Привет!

Услышав фамильярное приветствие, Мики повернулась и увидела рядом молодую женщину. Именно она пригласила ее в прошлом месяце на первую игру, когда Мики приехала в город в поисках жилья. Всегда увлеченная бейсболом, как профессиональным, так и любительским, она выбрала на трибуне удобное место и следила за играми, все больше и больше разочаровываясь в третьем игроке.

На молодой женщине был, как всегда, летний костюм из цветастого ситца.

Вас прислали узнать о моих намерениях? — спросила Мики, ответив на приветствие.

Как вы догадались?

Так ведь мужчина — существо хрупкое! — ответила Мики, заставив собеседницу широко улыбнуться и кивнуть.

Меня зовут Стейси!

Это нежное женское имя, как нельзя лучше подходило ей: ее одежде, длинным шелковистым волосам.

Мне нечего ответить вам, Стейси!

У вас даже нет имени?

Мое имя ничего ему не скажет!

Понятно. Вы просто даете советы злополучному бейсболисту.

Вообще-то я впервые даю советы, которых у меня никто не просит, — улыбнулась Мики. И добавила: — Скажите Конскому Хвосту…

Его зовут…

Я не хочу знать, как его зовут! Скажите только, чтобы он расстался с джинсами и к понедельнику купил себе бейсбольные штаны!

* * *

И все? Это все, чего ты смогла от нее до биться? — допрашивал Джек Стейси в пиццерии Чанга Ли, куда после игры завалилась вся порядком обессилевшая команда. — Купить бейсбольные штаны?

Я не такой мастер допросов, как ты, Джек! Она явно не хочет ни с кем сближаться.

Как ты думаешь, сколько ей лет? — спросил он, побарабанив пальцами по лакированному столу.

Думаю, около тридцати.

Обручальное кольцо?

Нет, — улыбнулась Стейси.

Она закрывается бейсбольной шапочкой, как щитом.

— Ты хочешь спросить, хорошенькая ли она? Он повернулся к ней — глаза ее смеялись.

Ладно! Сдаюсь! Я хочу знать все, что ты мне скажешь.

Я никогда не видела ее без солнечных очков и могу только сказать, что она привлекательна, насколько может быть привлекательна женщина с манерами солдата. У нее светлые волосы, очень прямые, а передние зубы белые и ровные. Открывать рот я ее не просила!

Стейси…

Да ладно тебе, Джек! Знай я, что должна осмотреть ее, как лошадь на аукционе, я бы по пыталась добыть больше сведений.

У тебя есть какие-нибудь догадки, почему она выбрала именно меня?

Может быть, ей понравилось твое великолепное тело?

Да, как же! Все мои сто семьдесят семь сантиметров и семьдесят два килограмма, — фыркнул Джек.

Ну, а она пониже сантиметров на десять. Прекрасная --">