Натали де Рамон - Рыцарь моих снов

огромная шуба, как на портрете русского певца. — Пора, моя девочка.

Он протягивает мне другую шубу из какого-то незнакомого меха. Я удивляюсь, ведь сейчас лето.

— Ягуар защитит тебя от снега, — объясняет папа, а я вдруг вижу, как с абсолютно голубого неба дружно летят снежные хлопья.

Странно, что я не заметила их раньше, похоже, снег идет давно: весь двор покрыт ровным пушистым искрящимся ковром, и цветы на его фоне выглядят особенно нежными.

Я вхожу в комнаты для гостей. Там много девушек и женщин в роскошных старинных нарядах, которые они почему-то снимают и переодеваются в современные платья. Лица кажутся мне знакомыми.

— Зачем? — спрашиваю я. — У вас красивые одежды!

— Все это давно вышло из моды, — говорит моя мама. — К тому же они нам всем бесконечно надоели!

Мама улыбается и показывает глазами на картины, развешанные по стенам. Портреты пустые! То есть интерьеры и драпировки — на месте, но персонажей в них нет! И я понимаю, что все эти занятые переодеванием дамы — мои бабушки, тетушки, прабабушки, пратетушки и пракузины, сбежавшие из своих рам. Вот почему так хорошо знакомы их лица.

— Застегни мне «молнию» на спине, — просит мама. — Папа, наверное, заждался.

— Еще бы, — говорю я, застегивая «молнию» белого струящегося платья. — Мы скучаем по тебе.

— Я тоже, — говорит мама, надевает фату, и мы все уже спускаемся по лестнице: впереди мама и я, а за нами свита из всех мыслимых и немыслимых родственниц и родственников.

— Наконец-то, моя любимая, — улыбается папа и уводит маму от меня.

Все родственники здороваются со мной, мужчины отпускают «внучке» старомодные галантные комплименты. Как и женщины, они тоже в современной одежде, но поверх фраков и смокингов, из-под пол которых выглядывают клинки и шпаги, у многих надеты тяжелые филигранные цепи, а на согнутых руках сидят соколы и другие охотничьи птицы.

С голубого солнечного неба продолжают лететь снежинки. По заснеженному двору кавалеры ведут дам к трапезе. Драгоценности сияют, и я опять думаю, что напрасно они переоделись, в старинных нарядах шествие выглядело бы еще прекраснее. Все рассаживаются за стол, папа и мама не отводят друг от друга счастливых глаз, но тут выясняется, что мне не хватает стула. Я шепчу об этом папе на ухо.

— Тебе еще рано, моя девочка, — ласково говорит папа. — Ложись спать. Дай я поцелую тебя на прощание.

Он прижимает меня к себе, гладит по волосам, улыбается и целует. В первый момент я обижаюсь, но вдруг понимаю, что я совсем маленькая — лет шести, не больше — и мне действительно еще рано пировать со взрослыми. Мама тоже улыбается и протягивает мне что-то на ладони. Прежде чем взять подарок, я вглядываюсь: это крошечная серебряная фигурка.

— Пингвин! — взволнованно шепчу я. — Совсем как настоящий!

— Какой же это пингвин, — говорит папа, — смотри внимательнее!

Я склоняюсь над маминой рукой — узкая ладонь, длинные пальцы — фигурка растет на глазах!

— Рыцарь! — поняла я и, не успев взять игрушку, проснулась.

Жаль, конечно, что во сне я была совсем маленькой и не могла поговорить с мамой ни о чем серьезном, но все равно: такой радостный сон! Папа и мама вместе, и у них свадьба! Ведь точно свадьба, если мама в белом платье и фате. И эти цветы, и волшебный теплый снег с летнего неба…

Реальный снег ритмично заскрипел за моей спиной. Кто-то идет. Я обернулась. Наш радист и компьютерный гений замахал рукой. Он приближался осторожно, чтобы не переполошить пингвинов, но достаточно быстро.

— Что-то случилось? — спросила я, искоса поглядывая на пингвинов: только бы новенькому Ясному Утру не пришло в голову именно сейчас выбираться из скорлупы. И на всякий случай включила видеокамеру.

— Анабель… Ты… Я не умею… В общем, вот… — Он протянул мне сложенный листок бумаги. — Только что получил для тебя сообщение от мсье Брунара.

Мсье Брунар — ближайший друг, адвокат и поверенный моего отца, можно сказать, мой крестный. Придерживая включенную камеру на коленях, я развернула листок. Две строчки, написанные без запятых рукой радиста…

— Ты поплачь, Анабель. Плачь! Надо плакать!

Я разгладила бумажку. «Дорогая Анабель крепись твоего отца нашего дорогого барона больше нет с нами ждем тебя твой Эдуар Брунар». Я сняла очки, протерла пальцами стекла, снова водрузила на нос, обвела взглядом пингвинов. Яйцо Рыжей Лапки зашевелилось! Я схватила камеру и начала снимать. --">