Мария Вельская (Шеллар Аэлрэ) - Лекарство для Кощея, или грифонья аптека (СИ)

Таких слов. Даже Ванька.

Мы дворяне. Мы гордость, кровь и честь Российской империи. А этот…

В голове зашумело.

— Да у вас нет столько злата, господин Кощеев, — голос мой прозвучал тускло, почти тихо.

Магией меня судьба обделила, крови нелюдской во мне тоже не было.

Губы Кощеева искривились в странной улыбке.

— А я́ге и берендеям ты, говорят, совершенно безвозмездно в лечебнице помогала. — Холодный голос цедил слова.

Я резко вскинула голову. Так вот оно что! Нам частенько организовывали практику в университетской больнице, пациенты попадались разные — недаром мы на нечисти и иных расах специализировались. И если яги́нь и я́гов кощеево племя ещё как-то терпело, то с берендеями, по слухам, последний десяток лет у них была вражда лютая. А я, значит, сейчас просто под горячую руку сиятельного недовольства попала.

Случайные прохожие оживлённо смеялись, тащили домой свёртки с подарками. Вот целая толпа на салазках ёлку мимо протащила — к Новому году.

Глаза Кащеева были темными, страшными, совсем близко. Они ударили под дых. Что-то мелко задрожало в груди. Словно Навь сама из него смотрела, протягивала острые худые пальцы.

Моя рука взметнулась сама собой — и ударила. Звук вышел звонкий, на загляденье. Кто-то охнул, обернулся.

Рука гудела. На белой щеке ярко алел след моей ладони. Ужас мешался с гневом.

Я попятилась, упёрлась спиной в бордюр — дальше только Нева, скованная льдом. Впереди перекрывал дорогу Кощеев.

Вот он замер. Рука взметнулась вверх. Коснулась щеки, как будто не веря.

— Вы не имели право произносить подобных слов, господин Юлиан! Вам бы рот вымыть, с мылом! — Прошипела я, усугубляя своё незавидное положение.

Голос зазвенел. Пальцы сжались в кулаки. Опозорилась так опозорилась. Вот только это уже не имело значения. Всё звенело в груди от чужих обидных слов.

Грудь стиснуло, Меншиковский дворец, его жёлтые стены и светло-зелёные крыши расплылись в одно овальное пятно.

— Ты меня ударила, Искорка? — Тихий голос был у младшего Кащея. Некрасивый, блеклый, жуткий.

Он шагнул вперёд, надвинулся, навис надо мной.

— Да я бы вас и хворостиной приласкала за ту чушь, что вы наговорили! — Рявкнула.

Не позволяй себя унизить, Искра. Да, ты не утонченная барышня Высшего света и на балах не танцуешь, а учишься жизни спасать. Но ты не хуже его. Не убьёт же при всех, правда же? И не те времена, и не барин он мне.

— Сколько экспрессии… — зашуршала тьма.

Шаг. Мне было некуда отступать — и я с упорством барана шагнула вперёд, на него. Руки напряжены. Микаш, мой старший брат, учил меня драться. В нашем диком краю без этого нельзя.

Надвинулся, выше меня на две головы. Я коротышка. Снег скрипел. Мороз обжигал щёки.

— Ты ведь ударила наследника герцога, дикарка. Не боишься? — Бледное лицо Кощеева было удивительно спокойным.

Почти зловещим. Правда ли они там все упыри? Кощеи Бессмертные?

— Боюсь, — ответила честно.

Между нами — три шага. А то и меньше. Я вижу, как бьётся жилка на его виске, как кошачий зрачок медленно вытягивается в темных глазах.

— Но честь мою задевать не смей, Кощеев сын. Я тебе не девка-приживалка. Может, ты привык именно с такими дело иметь. Может, наскучили барышни томные и лёгкие победы. Поиграть захотелось? — Я щёлкнула зубами и надвинулась на него.

Так близко, что ноздри уловили тонкий запах. Едва заметный — я всегда была к ним чувствительна. Тлена. Сухой земли. Дурной запах. И не родной его.

Скрипнула кожа перчатки.

Угольные глаза метнулись ко мне. Впились в лицо. Его магия жалила.

Кто-то, кажется, завопил.

— Запомни, что ты сказала, Горич. И не унижайся на потеху этим идиотам больше. Ты всё же дворянка. Тебе ещё замуж выходить, — негромкий голос врезался в меня, растекся ядом, — и держись подальше, — скрипнула кожа перчатки, — от беренде́ев. Эти твари — не безобидные медведи-увальни. Сама не заметишь, как выпотрошат до дна. Они не друзья тебе.

Я отшатнулась на миг. Кожаная перчатка скользнула по моей щеке. Кощей отдёрнул руку, словно обжёгся. И резко развернулся, быстрым шагом удаляясь прочь по набережной, куда-то в сторону первой линии Васильевского острова.

Он ощутимо хромал, припадая на одну ногу.

Я медленно обвела взглядом снежное полупустое пространство. Тихую, скованную льдами и снегом засыпанную Неву. Как никак, канун Нового года. --">