(Darknessia) - Вороны вещают о смерти (СИ)

дворе ждали дрова. Мне хватало сил рубить лишь молодые деревца, тонкие, с руку или две толщиной. Я потихоньку натаскала их из ближайшей рощи. Дело шло медленно, ведь раньше такой работой занимался отец. Но вот прошло две зимы, ладони огрубели, и не кровили больше мозоли. Теперь его тяжёлый топор привычно ложился в руки.

Я откинула на спину косу цвета ржаного поля, ухватила поудобнее древко обеими руками. Не успела замахнуться, как кто-то позвал:

– Огниша!

По тропе ко двору приближался светловолосый юноша в опрятной льняной рубахе с тонкой полоской вышивки на горловине и по краю. Широкие штаны были подвязаны у колен и щиколоток тесьмой. Один из немногих в селе он носил кожаные сапоги. Я тут же коротко оглядела себя. Босые ноги и подол заляпаны грязью, поверх длинной грубой рубахи до пят такая же грубая запона² с мокрыми пятнами после стирки. Почему-то за свой вид стало совестно, хотя я ничуть не собиралась красоваться перед Яромиром.

– Говорил же, что помогу с тяжёлой работой. – Яромир приблизился с улыбкой и протянул руку, чтобы забрать топор.

Я настороженно глянула на него, прижав топор к груди.

– У тебя разве своих дел мало?

Его улыбка погасла, голубые глаза сделались холодными, словно лёд. И снова в их глубине я увидела что-то пугающее, что-то скрытое от всех.

– Зачем ты так, Огнеслава? Почему отталкиваешь меня? Я ведь не враг тебе.

– Ты сын сотника. Что люди подумают, увидев тебя на нищем дворе?

Яромир снова улыбнулся, но грустно, так, что даже стало жаль его.

– Что я влюбленный дурак. Все не оставлю попыток понравится тебе, хотя ты и отвергаешь мои ухаживания.

– Любая девушка будет рада твоему вниманию, сам знаешь. А я… я просто не готова распрощаться с девичеством.

Яромир длинно вздохнул, глянул на меня изучающе. Под его взглядом мне делалось стыдно, и не только за неопрятное платье. Целый год он пытался подступиться ко мне и так, и эдак. Все вокруг твердили, что для меня Яромир – лучший вариант, и что породниться с сотником большая удача. Но я все не спешила.

– Ладно, – наконец, сказал он. – Через несколько седмиц Купала. Если я снова поймаю твой венок, пойдешь за меня замуж. Верю, что боги связали нас одной судьбою, и они снова дадут знак. Тогда и ты поверишь.

В голосе его звучала твердая уверенность. Таким голосом дают клятвы перед высшими. А я застыла и не могла вымолвить ни слова, только сжимала топор двумя руками, будто он мог защитить от уготованной богами судьбы.

Яромир помолчал немного, глядя на меня суровым взглядом из-под нахмуренных бровей. Потом развернулся и покинул двор, так и не дождавшись ответа.

Руки дрожали от волнения, и чтобы унять дрожь, я взмахнула топором и ударила по стволу деревца со всей силы. Потом ещё раз и ещё, пока не откололось полено с локоть длиной.

Может, и была правда в его словах. Никто не в силах изменить будущее, если Макошь уже сплела нить. Боги управляют нашими судьбами, не мы. И никому не под силу им противиться.

Никто и не пытается. В моем возрасте девушки только и мечтают, что найти хорошего, работящего парня, чтоб не бил, не гулял, в битву не рвался, но мог за род постоять. Мечтают, потому что так надо. Потому что матери их и бабушки мечтали. А любой мальчик мечтает поскорее показать свои силы в бою и доказать отцу, что тот может им гордиться. Это в нашей крови. Продолжать род. Защищать род.

Но как же тошно слушать постоянное "должна". Делать то, что говорят, потому что это правильно. И даже не задумываться о том, что хочешь. Просто делать.

Неужели, такова и моя судьба? Всю жизнь притворяться заботливой дочерью, хорошей подругой и послушной женой?

С каждым днём идея выучиться на волховку прельщала все больше.

Я колола дрова, пока ещё поднимались руки. Потом вогнала топор в колоду, утерла лоб рукавом. Опустила ноющие руки в бочку с водой. Вода согрелась за день под тёплым весенним солнцем. По глади медленно кружили мертвые насекомые и принесенные ветром пылинки. Я отогнала насекомых к краю, зачерпнула воду ладонями, поднесла к губам. Такая сладкая и немного терпкая, со вкусом землицы и старого дерева. Это вкус родного края.

Когда рябь на воде успокоилась, стало видно отражение. Темное, расплывчатое. Оно дрожало от легчайшего ветерка.

Вот она я. Растрёпанная длинная коса перекинута через плечо. Острый подбородок и вздёрнутый нос, брови хмурые. Смотрит из-под воды будто --">