Наталья Шнейдер - Мой кровный враг

Эдвард или Мартин время от времени вспоминали, что у них есть сестра.

Когда я ломала печать, руки тряслись. Почерк тоже оказался незнакомый — крупный, угловатый и очень разборчивый. Но все же в первый миг мне показалось, что я что-то неправильно разобрала.

«Леди Роза, я взял на себя смелость вам написать на правах старого друга вашего отца. Прежде всего, приношу глубочайшие соболезнования: гибель лорда Беорна Эйдо — невосполнимая утрата для нас всех».

Я вцепилась зубами в кулак. Нет. Этого не может быть. Я что-то не так поняла. Нет!

— Миледи? — Голос Николаса донесся словно сквозь вату.

Я подняла взгляд от прыгающих строчек. Лицо Николаса плыло, и сам он шатался.

— Миледи, что с вами? — Он подхватил меня под локоть, повлек куда-то. Я бездумно перебирала ногами, так же бездумно позволила усадить себя в кресло. Под носом возникло что-то жутко вонючее, я подпрыгнула.

— Убери эту гадость!

Откуда Николас взял нюхательные соли? Я никогда их не держала, потому что не падала в обморок. И сейчас не упаду. Еще не хватало: лишаться чувств из-за чьей-то злой шутки.

— Что с вами? — Николас присел напротив, встревоженно заглядывая мне в лицо. Коснулся моих пальцев — руки у него оказались неожиданно горячими. Хотя нет, это мои холодные.

Я заглянула в подпись. Сэр Грей. Да, старый друг моего отца. Я плохо его знала: у начальника столичной стражи было много забот, и он редко появлялся у нас — разве что в нашем особняке в столице. Впрочем, и тогда он со мной почти не разговаривал, оно и понятно. О чем нам с ним было разговаривать?

— Сэр Грей, — я сама не узнала своего голоса, — приносит соболезнования по поводу гибели папы.

— О господи! — выдохнул Николас. Лицо его посерело, и я на миг испугалась, что сердце у старика не выдержит. Сорвалась с кресла, пытаясь усадить его. Он отмахнулся.

— Как же так… Он же… мы же…

Николас вырастил моего отца и прошел с ним всю войну — предыдущую войну, с Ландернау, которая закончилась четверть века назад. Я снова сунулась в письмо — едва ли стоило изводить столько бумаги и чернил только для того, чтобы выразить соболезнования. Наверняка там есть подробности.

Но почему мне не написала мама? Или Эдвард — ведь к нему перешел титул после смерти отца? Я сглотнула горький ком, не сразу решившись читать дальше — вдруг там не только о папе? Следующие несколько абзацев мне пришлось перечитать три раза.

— Он пишет, что папу убил Рик… Ричард Мортейн.

Этого не может быть. Просто не может быть. Я схожу с ума. Николас пошатнулся, вцепившись в спинку кресла. Я испугалась за него.

— Сядь, — бесцветным голосом произнесла я.

— Негоже мне…

Я рявкнула:

— Сядь, я сказала!

Грудь словно сдавило ледяным обручем, отчаянно не хватало воздуха — так, что темнело в глазах и кружилась голова.

Николас отодвинул от стола стул — ножки проскрежетали по полу, я вздрогнула от этого звука. Я схожу с ума. Наши родители дружили едва ли не всю жизнь и Рик, да и Рэндольф, его старший брат, частенько гостили у нас. Рик убил папу???

Совершенно некстати подумалось, что наша с Риком переписка заглохла в первый же год. Просто я о нем вспоминала все реже, а потом и вовсе перестала писать. Может быть, если бы мы продолжали общаться, я бы заметила неладное?

— Он и еще пятеро с ним, — я то и дело сверялась с письмом, словно разбирая сложнейшие алхимические формулы. Может быть, если я облеку прочитанное в собственные слова, смогу понять, что за безумие произошло? — Ворвались в наш столичный особняк. Когда подоспела стража во главе с сэром Греем, все было кончено. Рик… Ричард сдался страже в обмен на свободу тех, кто был с ним.

Чтобы избежать кровопролития — так он сказал сэру Грею. Ричард и пятеро магов с одной стороны, сэр Грей с еще двумя магами и две дюжины стражников-простых с другой — побоище и в самом деле вышло бы знатное. Хотя рано или поздно убийц смяли бы числом. Сэр Грей, возглавлявший стражу, предпочел поберечь своих людей.

— На допросе… — Голос сорвался, пришлось помолчать. — Ричард заявил, что отец убил его родителей.

Судя по ошарашенному лицу Николаса он понимал еще меньше, чем я. Я снова заглянула в письмо.

— В самом начале войны отец раскрыл заговор, который возглавляли Мортейны. Заговор в пользу Ландернау.

Да, такое не прощают. Казалось бы, четверть века прошло, но раны все еще были свежи. Не осталось семьи, которая не потеряла бы близких --">