Татьяна Георгиевна Коростышевская - Мышеловка для Шоколадницы (СИ)

гораздо лучше этой дурочки Лавинии. Почему я обозвала дю Ром дурочкой? Да уж не без оснований. Она – клевретка моего заклятого врага, Мадлен де Бофреман, коварной, злобной, мстительной…

Нет, даже думать о ней сейчас не буду!

Я показала язык своему отражению в зеркале и обернулась к Делфин, прикидывая, с чего следует начать откровенный разговор. «Арман де Шанвер тебя подозревает…?» Нет, не так, лучше: «Вообрази, дорогая, ходят слухи, что Бофреман предсказала наши действия в авантюре с Виктором де Брюссо в мельчайших подробностях!» Да, это немного изящней. Предсказания Мадлен, к слову, не сбылись, я не смогла довести дела до конца: заставить шевалье де Брюссо раздеться дoгола, облить его медом, обвалять в перьях и отправить на всеобщее осмеяние, но планы-то такие были. Или можно ещё начать разговор…

– Не приходи сегодня на ученический совет, – сказала Деманже.

– Прости? - я вытаращилась на нее, ничего не понимая. - Но ты ведь сама меня туда пригласила.

– И теперь свое приглашение отзываю, - Делфин на меня не смотрела, ее невероятно интересовало нечто, что показывали только для нее в танцующих язычках каминного пламени.

Из десятков вопросов, немедленнo возникших у меня в голове, ни одного задавать не пришлось, Делфин Деманже, корпус филид, первый год обучения продолжала с испугавшей меня монотонностью:

– Не приходи, прекрати за мной таскаться, втягивать в свои бездарные и безуспешные авантюры и вообще…

– Что вообще? Мы больше не подруги?

Она наконец посмотрела мне в лицо с ледяным высокомерием:

– Подруги, Гаррель? А мы разве ими были?

– Мне так казалось, – пролепетала я, все ещё надеясь, что Делфин сейчас рассмеется, признается в нелепом розыгрыше, и все будет как прежде.

Но девушка резко спросила:

– Кoгда, Катарина, тебе так казалось? В тот момент, когда ты не отомстила де Брюссо за мою поруганную честь? Ты знала, что этот мерзавец со мной сделал, знала, но предпочла с ним подружиться! Ну разумеется, шевалье - твой товарищ по квадре «вода», он нужен тебе на турнире стихий, послушный и верный.

– Я Брюссо в квадру не выбирала, нас распределил лабиринт. Что же касается мести… поруганной чести…

Мысли в головė путались, поэтому и фразы получались бестолково рваными. Пять или шесть лет назад, меня тогда ещё даже в Заотаре не было, у Делфин с Виктором былo нечто вроде романа, Брюссо обманул бедняжку-оватку, его страсть oказалась притворной, в результате «блистательная четверка» – компания противных аристократов – над Деманже посмеялась. Да, я об этом знала. И, клянусь, если бы Делфин… Но она сама предпочла обо всем забыть.

– Хочешь, я вызову Брюссо на дуэль? – предложила я. – Стану твоим клинком?

Девушка фыркнула:

– Какое запоздалое благородство, Гаррель! Не трудись, за меня уже отомстили.

Не сказать, чтоб это меня расстроило, с моими-то невеликими успехами в фехтовании, но Делфин продолжала:

– Виктор де Брюссо с позором изгнан из «блистательной четверки», потерял покровительство маркиза Дėлькамбра, бывшие друзья его презирают, он жалок и будет растоптан, когда узнает, кто именно занял его место в компании лучших дворян академии.

– То есть, – не могла я не уточнить, - за твою честь вступилась де Бофреман? Та самая, что ее когда-то…?

– Прекрати, - перебила Делфин с горячностью, – Мадлен ни в чем не была тогда виновата, она всегo лишь слабая женщина.

«Ну, в ее руках достаточно силы, чтоб дергать за ниточки своих клевретов, - подумала я, - и ты, дорогая, об этом прекрасно знаешь, но покорно вступаешь в ряды приспешников», а вслух спросила:

– Не эта ли слабая женщина подсказала тебе замечательную мизансцену в комнате пыток? Обезумевший от афродизиака голый шевалье, липкий мед, перья… Ах, нет, прости, ты ведь предлагала наполнить ночной горшок под потолком нечистотами из клозета.

Деманже поморщилась:

– Не умничай, Гаррель, если бы у тебя хватило храбрости исполнить все в точности…

– Сейчас вы с Бофреман обвиняли бы Шоколадницу из Анси в непристойном поведении, спустив в клозет мою репутацию.

– Твоя репутация? Катарина, ее у тебя нет! Жалкая провинциальная дурочка, бегающая за чужим жеңихом, ты ненавидишь Мадлен, потому что никогда ею не станешь. Что ты там себе планировала? Разрушить великолепную четверку? Думаешь, тебе это удалось? Ты получила своего жалкого Брюссо, но его место займет…

– --">