Дарья Сокуренко - Закрытый мир. Причины неповиновения

сказала, что я потомок Бриназара и в моей крови проснулась его сила. И что во всех мирах на меня охотятся демоны и кругом расставлены ловушки. И что поэтому наш мир запечатанный и никто туда не приходит. Потому что Совет Великих магов запечатал его из-за меня и таких как я. И поэтому члены Совета Великих магов хотят убить меня.

— Тебя похитила Леалея? — с трудом втискивается в поток ее слов Диеш. — Зачем?

— Она хочет убить Бриназара и думала, что он придет меня спасать. Она прибыла на Парящем замке, — Тилли оборачивается, но рядом ничего нет. — А где он? Только, что здесь стояла такая башня до небес, я тебе честно говорю. Наверно Леалея сбежала на нем.

— Нам тоже стоит уйти, — Диеш пытается ее увести, но Тилли продолжает упрямо стоять на месте, она не может больше ждать ей нужно выяснить все здесь и сейчас.

— Ты мне лучше скажи, — тихо шепчет она, напоминая ему ту испуганную девочку, какой была, когда они только познакомились, — это все правда?

— Правда, — он старается ее успокоить, им нельзя здесь надолго оставаться. — Давай вернемся в Черный замок. Там более менее безопасно, я сам виноват, что снял тогда защиту, если бы знал, что так будет — никогда в жизни бы этого не сделал.

— Так значит, все это время, ты прятал меня ото всех, — растерянно вздыхает Тилли. — Значит ты не держал меня в плену, а спасал. Зачем? Диеш, ты же очень рискуешь, ты знаешь?

— Только такой проницательный человек, как ты способен это понять, — он прижимает ее к себе. — Только человек с таким добрым сердцем как у тебя способен понять это так, — он гладит ее по лицу и ему становится ясно, что чувствуют люди когда счастливы. — Пойдем нас ждет твой брат.

— Откуда ты знаешь? — изумляется Тилли и тут же раздражается: — А он что здесь делает?! — она собирается с духом и глядя ему в глаза, спрашивает то что ее действительно волнует: — Так Совет магов хочет убить меня?

— Да, — отвечает Диеш, понимая, что если не сделает этого — они так оттуда и не уйдут.

— Это потому что я опасна? — ее голос дрожит.

— Только если для меня, — пытается отшутиться он.

— Диеш! — одергивает его Тилли.

— Да, — приходится ответить ему.

— Но….

Грусть.

— Даже если я опасна, я все равно хочу жить.

— Я знаю.

Боль.

— Мне очень страшно, я не хочу этого.

— Я знаю.

Отчаяние.

— Я никому ничего не сделала плохого, я ничем этого не заслужила.

— Я знаю.

Диеш сильнее прижимает ее к себе и целует куда-то в висок.

— Я со всем разберусь, — шепчет он ей на ухо. — Я что-нибудь придумаю и все улажу. Обещаю, все будет в порядке. Только давай уйдем отсюда, пожалуйста.

— Подожди, — она отстраняется чтобы видеть его лицо. — Есть еще кое-что что я хочу спросить.

Надежда.

— Все это что ты для меня сделал, все на что пошел, — он залечил все ее раны и травмы, но Тилли чувствует, как дрожат колени и горят щеки. — Ты все это сделал потому что любишь меня?

— Мне нужно тебе сказать, потому что я хочу чтобы ты понимала, — в свойственной ему занудной манере начал Диеш, — что если бы на твоем месте был любой другой человек, я поступил бы также. Потому что это правильно.

Разочарование.

Тилли отстраняется от него и раздраженно отворачивается, чтобы не видеть его дурацкое лицо. Она обижена.

— Лучше бы ты просто сказал, что любишь меня.

— Я люблю тебя.

Эпилог

По периметру, словно бесформенные колонны, стояли камни, испещренные рунами. От них исходил свет, но освещал он только небольшую площадку между ними, позади же непроницаемой стеной зияла тьма, потолка не было. В центре, не касаясь земли, в воздухе висело зеркало в человеческий рост без рамы. И оно ничего не отражало. На самом деле это была дверь, но войти в нее мог далеко не каждый. Леалея тщетно вглядывалась в него, но в серебристой блестящей поверхности не смогла разглядеть ни собственного отражения ни чего-либо еще.

Чуть подальше на земле у одного из высоких камней, в белой припавшей пылью и поросшей паутиной мантии лежал труп и пустыми, поеденными червями глазницами наблюдал за ней. Собеседник он был никакой, но Леалею это не особо смущало. Как некромага мертвецы всевозможных видов постоянно окружали ее, и хотя этого воскрешать она не собиралась, но высказать все, что ей некому было сказать, совсем не возражала.

— Я живу дольше чем они все вместе взятые, — возмутилась Леалея, и эхо проглотила стоящая за --">