Александра Плен - Плебейка (СИ)

клубы и на вечеринки одна? Год назад, после его сообщения, я мысленно поставила на нем клеймо «Козел обыкновенный» и вычеркнула из жизни.

Нет, я не делила мир на белое и черное, могла понять и глупость, и жестокость. Даже, наверное, предательство смогла бы понять, но не трусость. В сфере психологии я была подкованной – мама работала практикующим психологом, имела лицензию, вела приемы, вебинары, лекции. С детства я варилась во всем этом бульоне и закономерно считала, что могу вполне получить еще один диплом по психологии, заочно, так сказать.

Профессию я выбрала себе, как платье – красивую, чистенькую и престижную. Если бы могла, стала бы музыкантом или художником, но, увы – к ним должен прилагаться талант, которого у меня не было. Наш профессор, милейший Николай Павлович часто говорил, что молодость – единственное слабое место нашей профессии. Что хороший журналист пишет от сердца, набив собственных шишек и хоть немного понаступав на грабли. Поэтому двадцатилетним остается одно – набираться опыта.

За последний год этого добра случилось немало.

Иван Иванович сказал, что ему ничего не удалось узнать о моей аномалии. Мы еще несколько раз встречались в больнице, я приходила на плановые осмотры. И как бы я не уважала врача, но знать о моих догадках ему было не нужно. Я уже жалела о том, что в первый день после снятия повязок не удержалась и рассказала и о домах, и о деревьях. Тайна была из разряда – дадим хороших успокоительных таблеточек или поселим в белой комнате с мягкими стенами. Кстати, что-то подобное он и предложил. Самый приемлемый вариант – сходить к психотерапевту. Я покивала и сказала, что подумаю, умолчав, что один из этой братии является мне родителем.

Я снимала очки только когда ложилась спать, а днем почти никогда не открывала левую и правую шторку, желая видеть только свой мир. Лишь рано утром и поздно вечером могла лицезреть неизменный лес и странный город, с низкими домами, архитектурой похожими на виллы, которые строят у моря, странными узкими улицами, покрытыми явно не привычным мне асфальтом и редкими прохожими на них. Люди были одеты почти так же, как и мы, в брюки, рубашки, комбинезоны. Если бы не Москва река и знакомые ландшафты Воробьевых гор, то можно было бы подумать, что я вижу свой мир, только где-то на юге.

Началась учёба. Я с радостью ходила на лекции, садилась на последних рядах, так как издалека обзор был шире. Преподаватели знали о том, что случилось со мной в прошлом году и не задавали вопросов, а своим одногруппникам сказала, что из-за слабого зрения постоянно ношу специальные очки. А на логичный вопрос – почему я не за первой партой, ответила, что у меня дальнозоркость.

Через месяц папа принес мне другие, более удобные. Он где-то нашел специальное стекло, прозрачное с одной стороны и не прозрачное с другой. Стало намного легче. По крайней мере, теперь собеседник мог видеть мои глаза, я же по-прежнему наблюдала третью часть обзора.

Последняя на сегодня лекция закончилась. Лектор попрощался и первым вышел из зала. Я собрала конспекты, подождал Светку с Татьяной, они ехали со мной по одной ветке, и направилась на выход.

– Белка! – меня окликнул знакомый голос, я обернулась. У окна стоял мой бывший парень.

– Поговорим?

– Ух ты… – Светка дернула меня за рукав и прошептала благоговейно, – твой?

– Был мой. Когда-то… – я криво усмехнулась. – Идите без меня, до завтра.

Девчонки ещё раз облизали глазами Сашку и медленнее, чем обычно, поплелись по коридору, периодически оборачиваясь. Догадываюсь из-за чего. Высокий, красивый, спортивного телосложения, по нему сохли все студентки на курсе, и не только на нашем. Плюс в универ он прикатывал на собственном байке, так что сейчас стоял у подоконника в кожаной косухе и рваных джинсах. Хоть сейчас на обложку журнала. Когда-то у меня от одного его вида замирало сердце, сейчас же я просто отметила про себя, что он немного похудел и зарос.

– В «Старбакс»? – Сашка подошел ближе. Раньше, когда мы встречались, эта забегаловка была на почетном первом месте по перекусами между парами. Я тяжело вздохнула.

– Михеев, слушай, – произнесла устало, – что тебе было не понятно во фразе «не хочу тебя видеть»?

– Я хотел объяснить, – Михеев нервно крутил кольцо ключей на пальце, – попросить прощения…

– Проси, – я сложила руки на груди и выжидательно уставилась на бывшего. Тот немного --">