Юна Ариманта - Варрэн-Лин: Сердце Стаи (СИ)

больно впившихся в запястья грубых веревок. Она до сих пор жива и не получила ни одного тумака только благодаря своей покорности и молчаливости. Возможно позже, когда они расслабятся и уснут, ей удастся сбежать. Должны же и демоны хоть иногда отдыхать?

Когда лошадь тронулась, она с тоской смотрела на деревню, где родилась, выросла и прожила всю свою недолгую жизнь. Дома догорали, оставляя после себя обугленные силуэты. На улице валялись тела людей и животных. Центральная улица была вся в алых пятнах, будто сегодня с неба пролился кровавый дождь. Что же стало с Агнесс? Золовка не была добра к ней, но брат любил ее, а она хорошо о нем заботилась. Что-то теперь с ним будет, когда остался он один одинешенек? Будет ли он горевать о ней, Динке? Демоны нашли в ней запах какого-то сосуда. Что они сделают, когда поймут, что ошиблись? Динка с испугом отогнала от себя эту мысль. Пусть будет сосуд. Пока не представится удобный случай сбежать, она готова была называться хоть котелком, хоть самоваром.

Лошадь мерно покачивала при ходьбе, связанные руки и ноги занемели и больше не доставляли беспокойства, и Динка погрузилась в тяжелую вязкую дремоту, наполненную смутными воспоминаниями и страшными предчувствиями. — Динка! Ты где паршивка? А ну иди сюда! — послышался визгливый голос Агнесс.

Динка вздрогнула и завозилась на соломенной крыше сарая, где она пряталась от золовки. Сухие стебли крошились и больно впивались в тело сквозь потрепанную одежду, но девушка не обращала на это внимание. Динка поспешно съехала с покатой крыши на небольшой пятачок земли между задней стеной сарая и забором, огораживающим двор зажиточного крестьянина Ливея, и лихорадочно стала отряхивать длинную тунику и фартук от сухой травяной крошки. Если Агнесс догадается, где она прячется, то не избежать ей порки.

— Ди-и-инка! — снова услышала она завывания Агнесс и бегом бросилась домой.

— И где только тебя носит? — золовка наградила Динку звонким подзатыльником, едва та успела переступить порог большого добротного бревенчатого дома.

— Я все сделала, что ты мне велела! — прошептала Динка, даже не пытаясь увернуться от второго тумака. — Воду в баню наносила, хлев почистила, сорняки в огороде выполола...

— Пора в приход идти. Скоро служба начнется, а ты где-то шляешься, башка твоя нечесаная! — резко перебила ее женщина. Динка еще ниже опустила голову. Она и забыла, что сегодня служба в приходе. Жена брата была очень набожная и, не пропуская ни одного воскресенья, исправно посещала приход. И Динку таскала за собой.

Агнесс бесцеремонно схватила Динку за длинную русую косу и, ругаясь, принялась распутывать мягкие пряди, больно дергая волосы своими огрубевшими от работы пальцами. В приход полагалось приходить опрятными: чисто одетыми, умытыми, причесанными. Обычно Агнесс меньше всего волновалась о внешнем виде Динки, но только не перед посещением прихода. А то, мало ли, люди подумают, что она плохо заботится о бедной сиротке.

Разбудила ее грубая ругань. Динка с трудом открыла глаза и не сразу сообразила, где сон, а где явь. Лошадь уже стояла на привязи. Кто-то подошел, и кистей ее рук коснулась холодная острая сталь. Веревки, удерживающие ее на лошади, разошлись. И Динка рухнула на утоптанную землю к копытам и тяжелым дорожным сапогам.

— Вставай, — услышала она приказ, отданный низким мужским голосом. И поспешно вскочила. Но перетянутые ноги предательски подогнулись, и она рухнула на колени у ног своего похитителя. Со стороны демона послышался раздраженный вздох. Динка сжалась в комочек, ожидая пинка. Но его не последовало. Он снова подхватил ее поперек туловища и перекинул через плечо, словно мешок. Динка висела вниз головой, прижимаясь щекой к грубой ткани шерстяного плаща. Плащ пах вполне по-человечески: мужским и лошадиным потом, дорожной пылью и едва уловимым запахом овечьей шерсти, из которой был сделан.

Демон внес ее в помещение и начал подниматься по лестнице на второй этаж.

Динка украдкой оглянулась, не поднимая головы. Следом за Вожаком, который нес ее на плече, шли трое мужчин в запыленной и испачканной кровью и гарью одежде. Они миновали трактир с барной стойкой и столиками для посетителей и теперь поднимались на второй этаж. Видимо в комнаты придорожного постоялого двора.

— Эй, постойте, — неуверенно выкрикнул невысокий --">