Мария Устинова - Заслони меня собой

— Давай быстрее, — меня похлопали по напряженному бедру. — Потише найди место. А дернется, я ей еще врежу.

Ощущение на бедре мне не нравилось.

Он так и не убрал руку.

На каждом ухабе расслабленная ладонь подпрыгивала и била меня по выступающей косточке. Скоро машина начала тормозить, а сил подняться не было — я решила притвориться, что в обмороке и лежала с закрытыми глазами.

Можно попробовать убежать. Только фартук сковывает движения — он длинный и туго завязан. Втроем они меня догонят…

Внезапно машина остановилась.

Мужики спереди выбрались из машины первыми — в салон проник теплый летний воздух и тонкие ароматы травы, влажной почвы и леса. Пригород. Конечная остановка.

С улицы долетали голоса — они о чем-то договаривались насчет меня.

Тот, кто остался рядом неожиданно дернул меня за фартук, пролез под него рукой и начал искать застежку джинсов. Позади раздалось сопение и деловитый звон ремня.

Я завозилась, пытаясь встать и испуганно обернулась.

— Да тихо ты, — прошипел он, прижав меня к сидению. — Еще по морде хочешь?

По морде я не хотела, но и быть изнасилованной тоже.

— Пожалуйста!.. — взмолилась я, перехватив руку, которой он шарил под фартуком. В арсенале у меня были только слова, а судя по жестоким глазам этого парня, это бесполезное оружие.

Сердце выпрыгивало из груди. Я умоляюще смотрела на него, надеясь, что он одумается.

С той стороны дверь раскрылась и мне зажали рот.

Деваться было некуда, я елозила по сидению и мычала, тараща глаза на страшное лицо, нависшее надо мной. Ноги мне еще не раздвинули и штаны не сняли, но близко к тому.

— Надо в лес отвести, — решил один из них.

Именно он макал меня головой в ведро. Здесь я смогла рассмотреть всех троих, и главного среди них не оказалось.

— Зачем еще? — пропыхтел тот, что пытался пристроиться на мне сверху.

— Поглубже, но недалеко от тропинок, — продолжил тот озираясь. — Якобы сама пришла. Слезь, мало ли… Экспертиза установит, что трахали.

— Да кто там поймет, — буркнул он. — Все в гематомах будет.

Меня начало трясти.

Я тяжело дышала, задыхаясь от страха под его ладонью, и плотно поджав ноги. И не могла поверить, что так обыденно они обсуждают, как сподручнее меня изнасиловать, а потом убить. Как будто не про меня.

Еще с утра все было отлично… Я ждала, что придет Ярцев, улыбнется, закажет своего сома, оставит чаевые… А я пофантазирую о нем, и вечером вернусь домой.

Господи, что происходит? Почему я здесь?!

Меня рывком вытянули из машины, и я кулем упала в траву — ноги не держали. Как будто сковало параличом. Их трое, они будут меня убивать… Все в гематомах, сказали они…

Я заныла, заорала, вывернувшись из-под чужой руки, и тут же получила оплеуху. Шатаясь, привстала — мышцы еще слабые, от адреналина мягкие, но готовы к работе. Я рванула с низкого старта, надеясь убежать и спрятаться среди деревьев. В моем наряде получилось не очень — через несколько шагов меня сбили на землю.

— Пошли, — велел тот, что рассуждал, как со мной разобраться.

Мне зажали рот и потащили вглубь леса. Я спотыкалась о валежник, высокая прошлогодняя и сухая трава мешала идти, цепляясь за джинсы, ноги заплетались. Я инстинктивно сжалась, стараясь стать меньше, лицо залили слезы. Ладонь того, что зажал мне рот, стала влажной. Он чувствовал, что я плачу, но его это не трогало.

Меня вели к бурелому, и стоило мне замешкаться, как я тут же получила удар по почке. В пояснице вспыхнула боль.

— Нет, — зарыдала я, рассматривая кучу поваленных деревьев, старый валежник, сухие голые кусты. Я знала, зачем мы туда идем.

Я остановилась, спиной упираясь в грудь тому, кто меня вел, но следующий удар заставил идти дальше. Хочешь упирайся, хочешь нет, ничего не поможет. Носками обуви я чертила по земле, пытаясь отсрочить расправу — пусть даже на секунду. Я задыхалась от страха, давясь влажным лесным воздухом.

Среди веток и кустов меня повалили на холодную, сырую землю. Один сел сверху и прижал. Второй заломил руки. Как я ни извивалась, и не мычала сквозь ладонь третьего, освободиться не удавалось.

Втроем они были намного, намного сильнее меня. Настолько, что я даже пошевелиться не могла.