Явь Мари - Цветок забвения. Часть 2

запрещалось заводить любимчиков. Она не собиралась их заводить…

Окинув взглядом своих будущих учениц, Дева предложила мне:

— Не хочешь познакомиться с кем-нибудь, пока ещё есть время?

— С вами. Как вас зовут?

— Мята. А твоё имя? — Когда я ответила, она заключила: — Выходит, ты самая уместная из учениц здесь, Ива. Так почему ведёшь себя так несмело? Пойди представься кому-нибудь, многие захотят с тобой подружиться.

— Правда?.. — Кого она обманывает? Мне даже к некоторым деревьям запрещалось приставать.

— Конечно. Я ведь захотела.

— Тогда можно моей единой станете вы?

Она искренне рассмеялась.

— Мне бы очень этого хотелось, но я не могу. Я уже овладела высшим мастерством, и теперь должна обучить тебя.

— Это и значит быть единой, да?

— Тебе нужна ровесница. Это обязательное правило.

— Тогда почему вон та девочка привела с собой взрослую подругу? — Я указала на Деву, которая возвышалась над детьми. Она наблюдала за девочкой, которую обступила толпа учениц.

— Эта женщина просто сопровождает её.

— Сопровождает?

— Прислуживает, — пояснила Мята, и я вопросительно нахмурилась.

Разве Дева может быть чьей-то служанкой?

— Тот ребёнок… особенный. Это плод, выращенный нашей Метрессой, — тихо объявила наставница, и я покачала головой.

— Так не бывает. Я слежу за огромным садом. Помогаю мати выращивать и собирать урожай. Я знаю каждое дерево там. Ни на одном из них до сих пор не созрела Дева.

Наставница опять звонко рассмеялась.

— Она вырастила её не на дереве, а в своём животе.

— Из косточки?!

— Нет, — ответила она, внезапно помрачнев. — Из семени, которое никто бы из Дев не додумался принять в себя.

— Из какого? Из какого? — Как садовница я должна была знать.

Мята ответила пугающим шёпотом:

— Жгучего-жгучего перца.

— Невероятно! Не может быть! — От восторга я совершенно перестала контролировать громкость голоса. — Как её зовут?

— Если так хочешь знать, сама спроси у неё.

Надо бы занять очередь.

Я повернула голову в ту сторону, где суетились девочки, и только теперь заметила, что всё стихло. Дочь Метрессы, на которую я до сих пор указывала, смотрела на меня.

Солнце.

Я поняла, что не могу опустить руку, будто что-то нагло заявляющую, даже требующую. Или отвести взгляд, который вкупе с этим жестом, подтверждал мои преступные намерения.

Такая красивая. Такая красивая.

Указывать на неё было совершенно естественным. Это уже выходило за рамки этикета и получалось само собой. С ярко-красными волосами и облачением в цвет, она была как редкое явление природы. С совершенно непривычной моему взгляду, но потрясающей внешностью и аурой безусловного превосходства она олицетворяла собой закат в горах. Её наряженные приятельницы служили для неё достойным фоном, но не более.

Живорождённая Дева во втором поколении и должна быть такой.

— Чего тебе? — спросила стоящая рядом с ней подруга, демонстративно хватая Солнце за руку.

Я выдала какой-то неопределённый возглас, и Мята, преисполнившись жалости ко мне, бодро произнесла:

— Ну вот у тебя и появился шанс со всеми познакомиться.

«Познакомиться»? Мне пришлось долго вспоминать собственное имя.

— Ива…

Дочь Метрессы обернулась на дерево.

— Да, я знаю.

Её поддержали смехом, и я тоже неловко улыбнулась.

— Так меня зовут.

— Надо же, ты вспомнила о вежливости. — Солнце заносчиво хмыкнула. — По твоему «наряду» никак не скажешь, что ты знакома с приличиями.

— Тебе не нравится? — спросила я, искренне не понимая, о каких приличиях идёт речь. Наверное, у обитательниц дворца всё особенное, даже мода.

— Его же на тебе попросту нет.

— Ох, это… Прости, я не хотела тебя смущать. — Я перекинула волосы вперёд, так, чтобы они закрывали, ниспадая, уже обозначавшиеся груди. И, судя по выражению её лица, сделала этим лишь хуже.

— Смущать?! — Солнце отвернулась. — Не льсти себе.

— Ты тоже смущаешь, хотя ты и в одежде. То есть… Я хочу сказать, ты такая…

Может, из-за дефицита общения? Желая понравиться приглянувшейся мне сестре, я оскорбляла её. Слова не подчинялись мне, приобретая смысл, который я в них не вкладывала.

— Не смотри на меня! — процедила она, внезапно побледнев.

— Прости, если мой взгляд оскорбляет тебя! — выпалила я, не зная, чем загладить вину. — У меня только один глаз зрячий, поэтому, пожалуйста, злись на меня в два раза меньше.

Я поведала ей свой секрет, чтобы она уже не чувствовала себя так неловко. Я не хотела --">