Марина Якунина - Первый Волк Атиозеса

— Если я вообще усну… — пробурчал Сет. Мало того, что ему придется делиться площадью, еще у живых есть одно замечательное свойство — они издают звуки даже если молчат. Дышат, пульс стучит, чихнуть могут… а уж крик младенца он вообще представлял с содроганием.

— С чего такая милость? — хохотнул Джастин, потихоньку расслабляясь. В действительности теперь все выглядело не так уж и плохо. К тому же он подозревал, что вечно кривящийся от слова «романтика» брат неравнодушен к супруге Олафа.

— Вот не надо подначивать! Я и так весь извелся уже, — признался Сет. Слишком много эмоций он испытывал к этой человеческой семье, и многие из них были слишком противоречивы и мучительны. Впустить кого-то к себе в комнату, да еще и на месяц. А учитывая действительно не самое крепкое тело малышки, может и на более длительный срок, стоило ему дорого. Но решение он принял, и отступать был не намерен. Было среди миров нечто поважнее его собственного комфорта.

Какое-то время люди ели, вампиры пили, Флаум переводил взгляд с одного угрюмого лица на другое, пока ему это не надоело. Запрыгнув сначала передними лапами на колени к Сету, стащил с него венец и стал носиться по комнате, сшибая все вокруг. Сет с Джастином, чертыхаясь, опрокидывая кружки и книги, начали его ловить, заражаясь его весельем. Герда засмеялась, выплескивая смехом и слезами накопившиеся страхи. Олаф тоже проникся общим настроением, но у него по-прежнему было слишком мало сил.

Когда Флаума удалось угомонить, общими усилиями попытались вернуть порядок в воцарившемся в комнате хаосе. Настроение было приподнятым. За уборкой стали вспыхивать разговоры о разных, чаще забавных случаях из жизни. О чем-то тяжелом ни говорить, ни думать не хотелось. Приятели просто наслаждались обществом друг друга и теплым солнечным деньком.

Когда пришло время расходиться, каждый думал о своем. Флаум просто был рад, что удалось вытащить друзей из пучины уныния. Олаф не успел толком ни о чем подумать — вырубился почти мгновенно, стоило только обратно прилечь и прикрыть веки. Джастин несколько досадовал, что вновь поползут гнусные слухи. За Олафом надо было присмотреть — не отправлять же его к отцовской стае в таком состоянии. Адела мирно спала на руках у матери, мало заботясь о происходящем вокруг. Переживать ей было некогда — нужно было окрепнуть, и на это организм тратил все свои силы, из-за чего спала она довольно крепко и часто. Герда же размышляла, в действительности ли им теперь ничего не угрожает, и оставалась собранной.

Сет пытался мысленно настроиться на то, что придется смириться с посторонними в комнате. Одно радовало — Герда ему нравилась. А раз так, времяпровождение могло стать интересным. Ему предстояло коротать вечность, выполняя приказы отца. Стареть и уж тем более окончательно умирать Князь явно не собирался. Покушения на них двоих иногда совершались, и все проваливались. Регенерация как-то даже смогла справиться с почти отрубленной головой, прирастив ее на место, так что быть в подчинении у Отца он настраивался на многие века вперед, считая его и себя неуязвимыми.

В тот день он не предполагал, насколько сильно ошибался.