Динна Астрани - Нана и Мохан. После сумерек богов (СИ)

class="book">— Вероятно, да.

— И что тогда? Ничего бы не изменилось до сих пор? Я прятался бы по всем закоулкам мироздания от собственного отца, а братья и сёстры находились бы в нём? И так было бы всегда?

— Ничего не может происходить всегда. Кронос — это нечто временное. Всё должно изменяться. Возможно, дети Кроноса выросли и возмужали бы в нём и им пришлось бы отпустить их. Его плоть не смогла бы вечно держать их внутри себя.

— Но при таком раскладе я не стал бы царём богов… Я был бы вечным беглецом! А Кроноса мог бы свергнуть Посейдон или Аид и тогда кто-то из них стал бы над всеми… И я должен был смириться с такой судьбой?!

— Тебе придётся смириться с другой судьбой.

— Да, пасть от руки сына… Как это будет происходить? Что побудит его восстать против меня? Жажда власти станет в нём сильнее любви его отца к нему? Что-то обидит его? Или кто-то настроит его против меня? И как он пойдёт войной на меня? Я даже боюсь напрягать воображение, чтобы увидеть это всё…

— Тебя пугает только то, что произойдёт с тобой? — промолвила Гея. — А ты вообрази себе, что ждёт других богов, твоих детей и других, за которых ты в ответе. Подумай об этом. Подумай и о других.

Она развернулась к царю богов спиной и тяжёлой поступью своей поспешила прочь. Пальцы её сжались в кулаки, ногти впились в кожу ладоней.

— Я знаю, он этого так не оставит, — пробормотала она себе под нос. — Он, конечно, попытается что-то совершить против судьбы. Он не из тех, кто склоняется хотя бы перед судьбой. И этим ускорит её исполнение. И пусть это случится. Пусть. В этом мире будет меняться всё — и только я останусь неизменной. Только меня не коснутся никакие перемены, потому что это я основа основ, это я нужна всем, а мне — никто. И рано или поздно всё живое осознает, кто на самом Высшая Богиня, кто поистине достоин власти и от кого зависит — всё! Сын будет свергать отца до тех пор, пока всё не окажется в руках Великой Матери. Вот тогда все заплатят за мои унижения!

В памяти Геи всплыл её главный обидчик — сын-насильник Уран. Но подробности проживания с ним вспоминать не хотелось и богиня Земля постаралась вытряхнуть их, как мусор. Чтобы хоть немного унять накатившую могучую волну раздражения из-за них, она постаралась подумать о приятном: поднять из памяти тот день, когда ненавистный муж, наконец, превратился в евнуха и отстал от неё. И тут же всё оборвалось. После таких счастливых событий Уран умудрился напоследок унизить свою мать и жену.

Это случилось вскоре того, как отсечённый Кроносом фаллос Урана упал в море и, как бесноватый, начал взбивать вокруг себя розовую пену, словно совершая последнее совокупление. Вероятно, это и послужило появлению из этой странной пены того младенца женского пола, который просто сводил с ума Гею.

Уран, вроде бы, и не очень сожалел о потери мужественности. Он сразу сделался каким-то спокойным и умиротворённым и казалось, что его даже устраивало то, что ему больше не придётся существовать в напряжении от своей извечной непроходимой озабоченности.

И ещё он не мог натешится своим поскрёбышем, которого, как считал Гея, «выплюнуло» море. Он носился с девчонкой на руках и показывал её богам вод и лесов, повторяя одно и то же:

— Вот видите, какого красивого ребёнка родил я сам! Этого потому что я сделал это без участия Геи, а ведь Гея рожала только уродов, исключая, разумеется, меня самого! Смотрите, на что я один способен!

Гея слышала эти неосторожные слова бывшего мужа и это не добавляло покоя её изнурённому вечным раздражением разуму.

Досада разрасталась от того, что девчонка, отданная Ураном на воспитание богиням орам и харитам, подрастая, становилась всё красивее и красивее, как бы в пику самой Гее. И уже во взрослом состоянии превратилась не в какую-то там нимфу или другую богиньку с низших ступеней пантеона, а богиню любви — любви мощной, могучей, которой трудно противостоять не только смертным, но и богам…

Гея встряхнула копной разноцветных кудрявых волос, чтобы не думать о неприятном. Волосы её были совершенно необычного цвета, было трудно назвать его одним словом. Они казались то пепельно-серыми, то местами отливали рыжиной, то в них попадались чёрные пряди, то они имели цвет песка.

— Итак, я подожду, как

--">