Катерина Сергеевна Снежная - Искушение

– Прости. Не удержался. Знаешь же, насколько ты соблазнительна, – произнес он, разглядывая юбку, теплый меховой жакет и сапожки с чулками.

Красивая женщина. Именно женщина, а не двадцатишестилетняя девушка. Она притягивала мужчин потрясающей сексуальностью, а вовсе не красотой. Всех, включая собственного мужа. Именно притягивала, но удержать не могла.

– Если у вас настолько все хорошо, почему не хочешь? – спросила она, имея в виду его, любовницу и развод.

Тот помолчал, затем устало вздохнул.

– Пойдут слухи. На работе встанет вопрос. Ты знаешь Курумканского, он и так Алису ни во что не ставит. Загрызет.

Венера кивнула. Загрызе-ет. Курумканский отец Алисы не одобрял связь дочери с женатым мужчиной. Но ему не было ведомо, связь существовала и до свадьбы, и толкнула Андрея на это вовсе не распутность его дочери, и не мужская похотливость, а сама Венера. Если Курумканский относился к Андрею снисходительно, то Лама Дордже Баргузинский не переносил зятя на дух. Да, определенно, загрызет. Ее вспышка желания прошла.

– Он и тебя не привечает. Разнесет на тебе бубен, – согласилась она, давая понять, что остыла.

– Твой отец весьма натренировал меня. Переживу. Выйдет на пенсию, тогда разведемся. А пока, потерпи, малая.

Венера рассмеялась и с пониманием посмотрела на мужа.

– Карьера, прежде всего.

Он улыбнулся.

– Какой цинизм, ай-я-ай, малая. Не нарывайся, я и так умираю от желания взять тебя.

Он кивком указал на горячий капот. Венера улыбнулась шире, и все же не удержалась, прильнула к спортивной фигуре, поглаживая накаченный торс, угадывая, как под тканью рубашки-поло напрягаются, трепещут мышцы от ее пикантных прикосновений. Как муж умирает от желания, но не действует. И в этом весь он.

– В следующий раз, думай, что делаешь. Ты же знаешь, как важно твое внимание. Твои реакции, вот здесь.

– Венера…

– И здесь.

– Венера!

– Как сильно…

Ее рука опустилась ниже пояса, и проскользнув по воздуху ничего не задела, вернулась к хозяйке.

– Пойдем в машину, пока не простыли, – предложил он, беря ее за тонкую талию, едва удерживаясь от значительных прикосновений, и открывая второй рукой дверь в салон машины. – Темнеет. Ты устала. Это всегда сказывается.

Венера соглашаясь, кивнула, и позволила посадить себя в салон машины, где работала на полную мощность печь. Однозначно, Андрей прав. Путешествия в Ярикту, тревожили и ворошили глубокое чувство вины. Ее сжигал стыд перед отцом, перед великим человеком. Каждый раз она приходила в себя по несколько дней, пока хлопоты и будни с заботами не поглощали в водовороте дел.

Андрей ее понимал, потому что те несколько неконтролируемых раз в год, что случались между ними, он считал изменой перед Алисой. Мучаемый виной перед любимой женщиной, он сам ничего не мог с собой поделать. Сексапильность жены выносила мозг, а доступность искушала душу. Он хотел. Всегда хотел. И в тоже время хранил верность перед любовницей. Пытался.

– Только Алису не дразни. Она последнее время раздражительна. Словно у нее месячные, которые не заканчиваются.

– Проверь на гормоны, – предложила буднично Венера, согреваясь и настраиваясь на оставшуюся часть дороги до Улан-Удэ в безмолвии. Лучше чем дразнить и распалять его и себя, в конце концов, он откажется, а она в одиночестве пойдет домой. Потому, стоило держать себя в руках.

Но едва они тронулись в путь. Как их Тойота осторожно отскочила в сторону от своего вектора движения. Бентли идущий впереди, по дуге ушел в резкий вираж. Он пытался отойти, уклонится от летевшей навстречу пустой скорой помощи.

Раздался режущий уши визг. Две машины с лязгом развернуло, как танцоров в танго.

Затем сильный звук удара. Капот скорой смялся в лепешку со стороны водителя. В другом салоне виднелись двое. Кажется, пристегнутые.

Первое, что отметилось, как в Бентли пассажир активно трясет девушку. Там сидели седовласый, импозантный дед-брутал, из последних сил борющийся за ускользающий тестостерон и молодая, словно лебедь, девушка. Лет двадцать, не меньше. Мгновение Венера с восхищением и в шоке разглядывала рыжий волос, молочно-белую кожу, контрастировавшую с красным вечерним платье с боа. Девушка дернулась, села прямо, словно кто вогнал кол. Из скорой помощи собранной гармошкой не доносилось ни звука. Взгляд Венеры вернулся к пассажирам.