Тамара Клекач - Хозяйка города

– Сереженька! – На выходе из гостиной Эвелина оглянулась на Серого. – Обработай, пожалуйста, рану, – сказала она. – И убери за собой кровь, которой ты везде накапал.

Серый в нерешительности посмотрел на меня, но ответил ему Алеша.

– Иди!

– Я помогу, – вставила Марта и ушла вместе с Серым.

Телефон почти сразу пискнул, уведомив о сообщении. Я наклонилась, чтобы поднять его, но Алеша оказался быстрее.

– Покажи… – прохрипела я.

Он бегло взглянул на сообщение, сохранив при этом непроницаемый вид, но я знала, что в нем было что-то страшное.

– Лучше не надо, – сказал Алеша.

– Покажи! – повторила я, требовательно вытянув руку.

Алеша вложил в нее телефон, и я взглянула на его экран. В сообщении была фотография, на которой была изображена волчья голова, а точнее кровавый кусок кожи с татуировкой волчьей головы. Именно кусок кожи. Срезанный с груди Гриши.

Глаза защипало, и я мучительно скривилась. Алеша забрал у меня телефон и прижал меня к себе, давая выплакаться, вот только слезы не шли: судорожно я вдыхала и выдыхала, хрипела, выла, раз за разом взрываясь внутри, но ни одна слезинка так и не стекла по моему лицу.

Мне было нестерпимо больно, но в тоже время эмоционально я будто была трупом. Подобное я испытала, когда поняла, что Никиты не было в коттедже, но даже тогда я смогла дать волю горю, а сейчас не могла. Меня словно что-то сдерживало.

Запах… Запах Гриши, оставшийся в гостиной. Он говорил со мной, шептал что-то, хоть я и не могла разобрать слов, но и расплакаться не могла. Не знаю почему. При нем могла, а без него… нет…

– Не могу… – рвано и со спазмом выдохнула я. – Не могу, Алеша… Не могу…

Алеша успокоительно погладил меня по спине, но ничего не сказал. Слова поддержки не были его сильной стороной и вообще, услышанные от кого бы то ни было, обычно раздражали, давая обратный эффект.

Заботливо усадив меня на диван, Алеша кинул телефон Серому, который вернулся в гостиную с пластырем на плече и тряпкой в руках.

Обычно его маленький зрачок расширился, заполнив всю радужку глаза. Запах вины и злости усилился, но мне от этого было не легче.

Он был с ним и не смог ему помочь. Он вернулся, а Гриша нет.

Серый обменялся с Алешей взглядом и, вернув ему телефон, посмотрел на меня. Я прикрыла глаза рукой, чтобы не видеть его и не видеть того, что же, что проскальзывало и у Алеши.

– Послушай… – неуверенно протянул Серый. – У Гришки… У него были указания на такой…

– Пошел вон! – хрипло оборвала его я.

Гриши здесь не было и не Серому было указывать, что мне делать.

Мозгов ему хватило, чтобы не нарываться, и он ушел, но его слова, будто повисли в воздухе.

Меня не удивило, что Гриша оставил какие-то указания. Он-то знал, что все не было кончено, и хотел подстраховаться, но почему… Почему Серый, который называл себя его братом, не рвался в бой? Почему мать Гриши была так спокойна?

Или же это я была так слепа, что не видела, что никакого боя уже не было?

Я проиграла. Потеряла многих, как и сказал Коппель, а без Гриши в этом роскошном пентхаусе я теперь была заперта так же, как и когда-то в резиденции Ангелова. Мне некуда было идти и не к кому, и мое сердце разрывалось от боли за Гришу, платившего за мой проступок с алмазами, которые были не нужны никому. Даже мне.

Что мне теперь было делать?

Указания Гриши… Пятыми, десятыми дорогами уехать с Никитой? Коппель наверняка как-то следил за домом и мотоциклистами. Он также знал Алешу и знал про Ибрагимова, но думаю, что Гриша все продумал и побег был реально выполнимым, но… Но Гриша… Гриша…

Я говорила, даже обещала, что больше не предам его, но тогда в резиденции, еще до того, как был взорван вертолет, я ведь собиралась это сделать… Собиралась его предать. Бросить там, а самой улететь к сыну.

Гриша этого хотел. Он прекрасно знал, что Никита для меня был на первом месте, и он хотел, чтобы я спаслась, чтобы вырастила Никиту. Хотел тогда и хотел сейчас. Но… Опять "но"…

Я сорвалась с дивана и прошла в детскую. Сколько же в ней было игрушек! Причем не дерьмовых, а из экологически чистых материалов, не представлявших угрозы для здоровья детей. Среди них был даже маленький пистолетик, и я истерично хохотнула, узнав в этом стиль Гриши.

Зря он так мучился с детской, выкрашивая, да перекрашивая ее. У таких мужчин, как он дочери не рождались. Только сыновья.