Василиса Прекрасная - Золотая драконица Империи

– Чёрный, – вскинулась Айрин, – а давай мы с Конти уедем, а вместо нас оставим тебе собаку!

Кириан понимая, что немного перегнул палку, подошёл к жене, обнимая.

– Прости, малышка, но ты сама должна понимать причину моего негодования.

– Понимаю, – вздохнула Мили, но как всегда встала на защиту своего любимого Радужного, – но пойми и ты! Цвету тяжело смотреть на нас. Видя, как бесконечно сильно ты любишь меня и нашего сына, как заботишься о нас и быть… одному!

Золотая посмотрела в глаза Чёрному, от чего тот поплыл… и успокоился.

– Ладно, – скривился он. – Но мы их накажем! И я не шучу, Сладкая Айрин!

– Конечно, дорогой, – широко улыбнулась Милика. – Но сначала хочу кое-что узнать.

Выпутавшись из рук любимого, подошла к Семицвету.

– Цвет, я всё понимаю. Но зачем было толпу нагонять?

– Ну так… – виновато закатил глаза Радужный, кажется, смирившись с Синей, которая обхватив лапами тельце «папочки» сладко зевнув, уснула. – Я думал свидетели. Свадьбу сыграем.

– Свадьбу?! – с восклицанием подошёл к ним Кир.

– Ну да… – протянул Цветик, посмотрев на новорождённую драконицу, и совсем по-человечески вздохнув, погладил её когтистой лапой по голове. – Но видимо силы не хватило и вот… расти ей ещё и расти.

Последнюю фразу он произносил уже почти с нежностью.

– Всё малышка! – повернулся Кириан к жене. – Я сдаюсь, ты была права, он сам себя наказал. Я спать!

Раздражённо развернулся и подошёл к статуям, жестом показывая им расступиться. Но у них не было такого приказа. Поэтому развернувшись, в упор посмотрел на Радужного, который сглотнул под этим взглядом и, мотнув головой, приказал тем расступиться, пропуская тут же воспользовавшегося этим Чёрного. Но уже на выходе повернулся и сказал.

– Конти! За мной! – и вышел из зала.

Ребёнок, понурившись, еле передвигая ноги, пошёл за отцом. Хотя его немного обнадёжило, что Золотая подмигнула ему, когда он проходил мимо.

– Вы все свободны! – сказала Императрица придворным, которые буквально убежали, шёпотом обсуждая, что надо бы уехать из резиденции. Навсегда.

– Н-да, Радужный, – протянула оставшаяся Милика, глядя на умильную картину своего питомца с Синей драконицей. – Вот что мне с тобой делать?

– Любить и гладить? – как ни в чём ни бывало улыбнулась мордашка.

– Куда уж я денусь, – вздохнула Мили, но тут же не выдержав, расхохоталась. – Я горжусь тобой Цвет!