Ниизла Холлей - Не выбирай меня! (СИ)

всхрапнул!»

Уже не опасаясь, распахнула глаза. Повернула голову, осматриваясь.

«Мамочка!» — только и смогло пискнуть сознание.

Я лежала на некоем подобии топчана.

Гладком.

Специально пощупала затёкшими от неудобного лежания пальчиками.

Никаких следов белья. Гладкая, тёплая поверхность. Справа и слева на таких же кроватях лежали люди.

Аккуратно, стараясь делать как можно меньше движений, повернулась набок. Приподнявшись на локте, вытянула шею, стараясь рассмотреть помещение, в котором находилась.

Ну что сказать?

Большое помещение. В котором три ряда «коек». Всего их… Раз, два, три… тридцать шесть. Я лежу почти на крайней у стены, в углу. Все, что рядом, заняты спящими или бессознательными людьми.

«Чёрт-те что! Да где мы? И какого банана нас сюда притащили?!» — начала злиться я.

Злость злостью, а тревога за мужа заставила сначала присесть, борясь с головокружением и тошнотой, а потом и встать. То есть, попытаться встать…

«Что за кровати?!» — раздражение накатило с новой силой. — «Ни изголовья, ни спинок!»

Исключительно из ослиного упрямства встала, тут же сморщившись от прострелившей левое колено боли.

— Ничего, ничего… — сопя от напряжения, бурчала я про себя. — Неприятность эту мы переживём! Сейчас Сашу найду, и всё будет хорошо!

Прихрамывая, прошлась вдоль рядов. Мужа нашла в среднем ряду, ближе к контуру входной двери.

«Фуффф… Живой! Дышит! Слава Богу!» — отлегло. Примостилась с краешка топчана, снова оглядывая помещение.

Естественные надобности настоятельно требовали уделить им время.

«Блииин! Ну и где тут туалет искать!?»

В комнате, кроме топчанов и лежащих на них людях, больше ничего не было!

— Сашенька, — погладила мужа по натруженной, широкой кисти. — Куда ж нас всех занесло?!

Ярко освещённый прямоугольник бесшумно открывшейся двери заставил вздрогнуть. А явно НЕ человеческие абрисы высоких, широкоплечих фигур, болью отдались в левой стороне груди. Непроизвольно положила ладошку, привычно массируя больное место.

— Что ЭТО?! — услышала удивлённый мужской голос у входа. И вроде бы моргнула только раз, а пять фигур уже рядом. — Они же все должны спать ещё трое суток! Пока им не закачают элементарные знания всеобщего.

— Мой нэр! — в сторону говорившего высокого брюнета с острыми «анимешными» чертами лица, затянутого в чёрный комбинезон, поклонился худощавый, какой-то весь серый мужчина в белом комбинезоне с алыми вставками. — Я впервые встретился с представителями этого мира. Чтобы не допустить врачебной ошибки, я закачал язык самой старой самочке. Заодно ввёл стимулятор, чтобы она не умерла от операции по снятию блока. Видимо, этот стимулятор и вывел её из медикаментозной комы.

— Хммм… — неизвестный нэр покачивался с пятки на носок, с заметной брезгливостью рассматривая меня.

Я представила себя со стороны. Крупная женщина, перешагнувшая пятый десяток. Заметные «брыли», морщинки у всё ещё красивых, фисташковых глаз, умело подкрашенные светло-русые волосы со стрижкой «длинное каре». Приподнятый носик. А далее картина уже печальнее. «Спасательный круг» из жирка на бёдрах. Животик, лишний вес.

— Простите, мой нэр! Самочке явно нехорошо! — «серый» оказался ответственным врачом, как я поняла из его поведения. Присев возле меня на корточки, заглянул в глаза. — Милая, ты меня понимаешь? Что с тобой?! Тут болит?! — он положил руку на мою ладонь.

— Сердце… — проскрипела я. — Лекарства… в кармане…

Эскулап шустро выудил из моего кармана семь блистеров.

— Это надо проглотить?! — в серых глазах загорелся азарт учёного-исследователя.

— Вот… Нитроглицерин… он ссспазм ссснимет…

Доктор профессионально достал таблетку:

— Что с ней делать?!

— П-под язык… — я захватила губами таблетку и открыла рот, куда врач заглянул без брезгливости. — Теперь ждать… Рассосаться должна…

— Как интересно! Такие древние методики! — радовался доктор, совершенно забыв о том, что рядом стоят пять прекрасных образцов неизвестной расы. И в этом я была непоколебимо уверена. Смотрят и прожигают нас презрительными взглядами.

— Доктор Гросс! Она нас понимает?! — вклинился в наш милый междусобойчик раздражённый брюнет.

— Да, командор Лойс! Это удивительно! Полное приживление! Какая пластичность организма! Это чудо! — доктор встал и --">