Ким Харрисон - Американский демон

которые служили ей бесчисленными глазами, были настолько толстыми, что труп, который она оживляла, горел. Линия огня показывала, где Ал обвел нас, грязь от тысячелетних проклятий, служившая неожиданным защитным фильтром от ярости Богини. Фанера закрывала дыру в полу, и мой взгляд поднялся к толстым потрескавшимся балкам и, выше, за подвесным потолком, к блеску кончиков ногтей.

Там была вонь сгоревшей пыльцы пикси, ощущение безнадежных шансов, невозможности спастись. Моё внимание затуманилось, когда я вспомнила всхлип чистой радости Айви, когда Нина увидела свою душу в том, кого она любила, и знала, что это безопасно: тоже хорошие вещи.

Загрустив, я сдернула крышку с бильярдного стола, издавшую звук скользящего винила.

Услышав приглушенный вздох удивления, я повернулась к заброшенному алтарю, куда мы задвинули диван, стулья и кофейный столик. С усыпанного опилками дивана на меня широко раскрытыми от удивления глазами уставился светловолосый и неуклюжий паренёк, лет шестнадцати. На низком столике перед ним стояла тарелка с недоеденной едой, но было очевидно, что он спал.

— Богиня мужества, — сказал он, глядя испуганным, но решительным взглядом. — Я не слышал, как ты вошла.

Я уронила виниловую крышку, широко расставив ноги на полу своей церкви.

— Что ты здесь делаешь? — Мой взгляд упал на тарелку, и он покраснел, его бледное лицо стало красным под тонкими, прозрачными, почти белыми волосами. Он был эльфом, и моя поза смягчилась. Немного.

— Я, э-э, думал, что это ваша приемная, — он встал. Он был почти моего роста, но худее и неуклюжее в рваных джинсах и оливково-зеленой футболке. — Я ждал.

Меня?

— Чего ты хочешь? — спросила я, снова переводя взгляд на тарелку.

Его кроссовки зашевелились на старом дубовом полу, и я подавила дрожь от этого звука.

— Я, э-э… Вы знаете мистера Каламака. Вы можете пригласить меня поговорить с ним? Это важно.

Мои брови поползли вверх от смеси страха и силы в его голосе. Мистер Каламак. Я уже давно не думала о Тренте как о мистере Каламаке. Он был, как сказал бы Дженкс, моим главным другом, искоркой в моей пыльце, цветком в моем саду, мечом в моих… ах, да. Мы встречались.

— Тебе нужна помощь? Как тебя зовут? — Я потянулась за телефоном, но звук хлопнувшей дверцы машины привлек моё внимание к фасаду церкви. Когда я повернулась, его уже не было.

«Без единого звука», — подумала я.

— Ты немного легкомысленна, не так ли? — прошептала я, когда его долговязая тень скользнула за окном, быстро и крадучись. Должно быть, он вылез из окна Айви. Бог свидетель, Айви не раз пользовалась именно этим выходом.

Я нахмурилась, когда знакомый шелест крыльев пикси пролился, как бальзам, на разрушенную церковь, и, оставляя за собой полосу золотой пыльцы, влетел Дженкс. Отсалютовав мне, четырехдюймовый пикси взлетел к открытым стропилам на своих стрекозиных крыльях, чтобы осмотреть ремонт крыши. За ним тянулся хвост из пыльцы в виде живого луча, который собрался на полу, прежде чем исчезнуть в слабом сквозняке.

— То, что мы живем на старой лодке Кистена, не означает, что ты можешь расслабляться на работе во дворе, Рэйч, — сказал он, спустившись и зависнув передо мной в позе Питера Пена, уперев руки в бедра. — Лужайка выглядит как ад.

Мой сон о пауке промелькнул в мыслях, но я задержала дыхание, чтобы ответить, когда вошла Айви с тарелкой печенья.

— Полегче, Дженкс, — сказала она, её голос был похож на живую пыль: серый, шелковистый… и так же раздражал, когда она говорила правду. — Она была занята. Как и все мы.

Айви включила свет, и я прищурилась. Я даже не знала, что электричество починили, и чувство вины исчезло, когда я быстро обняла Айви рукой, вдохнув запах смазанной стали и апельсинового сока. Характерный запах башни ОВ давил на нее. Запах множества вампиров, ведьм и оборотней смешивались с ароматом бумаг и быстрыми шагами по тротуару. Её спецодежда и слегка расширенные глаза говорили о том, что она пришла прямо с работы. Под всем этим была растущая нить Нины, такая же отчетливая, как отпечаток пальца. То, что они были счастливы вместе, делало многое из того дерьма, которое вылилось в мою жизнь, терпимым.

— Печенье? — сказала она, отступая и протягивая тарелку. Я покачала головой.

Вероятность покушений была велика и я не знала, кто за ними стоял. Да, отчасти по моей вине лей-линии — и, следовательно, магия — снова заработали, но только я была --">