Ксения Викторовна Мирошник - Корона в огне. Книга 1

рассмеялась, закрывая рот рукой, чтобы не потревожить Тойтона. От своего имени? Кто впустит меня в дом без Матиса? Кто позволит мне излечить свои раны или болезни, если узнают, что отвары и мази готовила я?

— Глупая! — Мария ткнула пальцем в мой лоб. — Еще и смеется, глупая девчонка.

Я подошла к кровати брата и склонилась над мальчиком. Когда его не мучили кошмары, и он не отбивался от меня, пребывая в скверном расположении духа, смотреть на него было приятно. Коснувшись губами лба Тойтона, я мысленно прочитала молитву и направилась к выходу. У порога меня остановил возмущенный оклик Марии:

— Кассия, выпей!

Я понимала, что она не отстанет, да и признаться, от ее чая даже на душе становится теплее холодным утром. Знала, что на это уйдет драгоценное время, ведь огненный напиток выпить быстро невозможно, но и отказать не смогла. Придется пробежаться до дома Матиса.

Жилье лекаря было самым большим в деревне, самым дорогим и обставленным. Скряга обдирал людей до нитки, не обращая внимания на то, кого именно лечит. Даже хворые младенцы не взывали к его совести. Люди отдавали последнее, будь то звонкая монета, урожай или любое другое добро. Я несколько раз пыталась стащить отвары или мази, чтобы помочь кому-нибудь бесплатно, но сыновья Матиса неизменно ловили меня на этом и либо давали затрещину, либо лишали заработка. А сил на то, чтобы заново собирать травы и варить настойки, после тяжелого рабочего дня и возни с приступами брата, просто не было. Однажды я попробовала, но старики, которым я хотела помочь, даже на порог меня не пустили. Тогда я пришла к выводу, что раз люди сами позволяют Матису обирать их до нитки, кто я такая, чтобы спорить?

Я вошла в дом через дверь, которую сделали специально для меня, спустилась в подпол и оказалась в просторной комнате, считавшейся моей мастерской. Разожгла очаг, чтобы заварить свежие настойки, еще до того, как придется готовить завтрак Матису и его сыновьям. Я ненавидела этот дом, этих людей, но эту комнату и то, что я здесь делала, ценила превыше всего, после жизни Тойтона. Пусть люди не знали, что по сути это я их лечу, но моему сердцу становилось теплее от мыслей об этом.

Терпкий запах никогда не покидал этих стен, но аромат свежезаваренных трав, ни с чем сравнить нельзя. Очень быстро мне стало жарко и пришлось отворить маленькое оконце, сквозь которое проникал свежий воздух. Я знала, куда именно нам сегодня нужно будет пойти и с какими недугами столкнуться, поэтому довольно быстро собрала сумку, положив еще и самое необходимое для непредвиденных ситуаций. Только после этого отправилась делать завтрак. Кухне Матиса могла позавидовать любая хозяйка. Здесь было все для того, чтобы чувствовать себя уютно и комфортно. Красивая посуда, свежие продукты и даже шторы на окнах. Печь хлеб и готовить горячие блюда меня научил папа, и я любила этим заниматься не меньше, чем травами.

Утро прошло в брюзжании и ворчливом недовольстве. У старого толстого лекаря болели ноги и от того он шпынял меня и оскорблял с самого своего пробуждения. Его сыновья Карл и Стотн, ухмылялись, когда их отец заставил меня разминать его ступни. Не часто мне выпадала такая честь. Ноги его пахли отвратительно и почти всегда были влажными от пота. Омерзительнее занятия, вряд ли можно придумать. Внутри меня разгоралось пламя, зародившееся из искры, появившейся этой бессонной ночью. Несправедливость и паскудность моего существования угнетали сегодня особенно сильно. Подавляя тошноту, я старалась не смотреть на уродливые пальцы и отвлекаться от вони, исходившей от них.

— Растирай тщательнее, — шепнул мне на ухо Стотн, и я поежилась от его дыхания, смердящего чесноком и кислым вином. — Справишься, и может быть, я разрешу тебе снова взять порошок, который так нужен твоему убогому братцу!

Каждый божий день мне приходилось запихивать свой гнев, как можно глубже и снова и снова напоминать себе для чего я это делаю. Сегодня справиться с яростью было особенно трудно. Еще до рассвета я была раздражена, расстроена и подавлена. Мне казалось, что вот-вот истинные чувства прорвутся наружу, однако благоразумие все же брало верх.

— Ты медлительна, как корова, — недовольно рявкнул Матис и отпихнул меня ногой. Не скажу, что сильно ударилась или что-то вроде того, но и этого хватило, чтобы внутри все обожгло ненавистью.

Обход больных, как назло, тоже оказался не самым удачным. От усталости и недосыпа я --">