Нина Дианина - Возвращение в неизвестное

института, вовсю готовился зазеленеть и обрасти травой. За долгие годы существования он пережил и бурный рост, и тяжёлый период разрухи, когда котельная в разгар зимы пыталась пасть голодной смертью без необходимого топлива. Сейчас городок переживал период сытого спокойствия. Денег у администрации хватало на старательных дворников, которые теперь тщательно отскребали парки и скверики от мусора, который с радостью явил себя народу, как сошёл снег.

Элеонора свернула в маленький сквер, который находился недалеко от её дома. Дорожки там уже были подметены, урны поправлены, а на красивых деревянных скамейках даже можно было сидеть, никто пока не вздумал залезть на сиденья грязными ботинками.

В уголке сквера у неё было любимое место: скамья, которая стояла немного в стороне и углом к центральной дорожке. С этого места можно было, не поворачивая головы и будучи самой почти незамеченной, не привлекая ничьего внимания, оглядеть почти всех посетителей этого зелёного оазиса. Когда листва покроет деревья, на любимой скамье будет тень, но сейчас солнце вовсю заливало её сквозь лишённые листьев пока ещё голые ветви.

— Сейчас это плюс, организм соскучился по прямым солнечным лучам, — решила Элеонора Сергеевна. Она опустилась на сиденье и опять вспомнила ту немолодую даму, которая наблюдала за ней из зеркала в парикмахерской.

— Да, годы не щадят, — размышляла она, откидываясь на спинку и с удовольствием вытягивая ноги. — Можно было сказать, всё, жизнь закончилась, но самое интересное, что жизнь совсем даже не закончилась, а очень даже продолжается и заканчиваться в ближайшие десятилетия не собирается. А жить как-то надо. Нет, конечно, все мы ходим под Богом, он и решает сколько нам отпущено. Однако вполне может быть, что, согласно возрасту, предстоит прожить еще пару десятков лет и прожить их хорошо бы достойно: интересно, не ноя и не злобствуя, не раскисая и не разваливаясь от болячек. Вот только знать бы как это сделать, если интересы затухли, а организм так и норовит чем-то заболеть.

Она вздохнула.

— Медленно, но верно катишься в беспомощное состояние. Конечно, так просто я не сдамся. Буду искать способы и методы, чтобы не рухнуть обузой сыну на руки. А ещё точнее, невестке. То-то ей будет радость за немощной свекровью ухаживать.

Элеонора Сергеевна жила одна, у неё был взрослый женатый сын, счастливо проживающий в далёком далеке с любимой женой и двумя детьми подросткового возраста. Он заботился о матери как мог, но заботиться получалось в основном финансово, потому что по-другому издалека не позаботишься. Элеонора была ему очень благодарна. Эта финансовая помощь давала ей полное ощущение свободы и непоколебимую уверенность, что с деньгами она с любыми хозяйственными проблемами вполне может справиться сама, будь это протёкшие трубы, сломанный каблук или перегоревший холодильник.

— С хозяйством разберёмся, главное, чтобы здоровье не подкачало. Эх, знать бы как избежать падения моей немощной тушки на плечи ни в чем не повинных родственников.

Эля закрыла глаза, подставила лицо солнцу, расслабилась и даже как будто задремала, когда какой-то шум заставил её открыть глаза.

У скамьи, которая находилась совсем недалеко, в агрессивной позе стоял молодой крепкий парень в черной куртке и черной же кепке — бейсболке, угрожающе нависая над сидящем на скамье человеком в шляпе.

— Деньги гони, дед! — донеслось до неё.

День из безмятежного мгновенно превратился в тревожный.

— Вымогает деньги у старика, гад! — чувство гадливости, опасности и злости всколыхнулись в ней одновременно. Внизу живота прошла знакомая волна. Это была обычная её реакция, когда она боялась. Это был страх перед простым и примитивным физическим насилием, боязнь того, что если она вмешается, её просто ударят, пнут или толкнут.

Но Эля научилась справляться с этой волной. Боязнь физического насилия давно не мешала ей бороться за справедливость так как она её понимала.

Женщина встала и, не обращая внимания на задрожавшие в коленях ноги, решительно шагнула к соседней скамейке, одновременно оценивая ситуацию. Да, действительно, на скамейке сидел старик: лицо в морщинах, из-под аккуратной фетровой шляпы виднеются седые волосы, сбоку от ноги прислонена палочка.

— Совести у тебя нет. Шёл бы ты отсюда, — она старалась говорить спокойно, уверенно и убедительно и надеялась, что в планы грабителя свидетели не --">