Марина Леванова - Обыграть судьбу (СИ)

рукопожатием.

Глава 2. Третий пост дальних рубежей. Давир

«Двадцать лет тому назад злой рок или, скорее всего, чужая воля навсегда изменили мою судьбу: мои родители были убиты, меня саму выкрали, лишив на долгие годы дома, семьи, имени. Детство я провела в приюте».

Джим находилась в своей комнате в крепости Нордфорд. Именно к этому месту она была приписана для прохождения практики после обучения в Рутонской Академии. Она сидела на кровати и обводила взглядом помещение, в котором прожила совсем недолгое время. Именно здесь она хотела остаться, чтобы продолжить службу в рядах Зелёных патрулей. Но её отправляли домой под защиту рода Отогорских оборотней — её семьи по отцовской линии.

«Да, теперь у меня есть семья, друзья, имя, дом. В моих жилах течёт кровь далёких предков — тёмных эльфов, и я единственная женщина обладательница магического посоха — жезла, а также дара свободно перемещаться в тени. И всё это и явилось первопричиной, чтобы отправить меня домой. Почему? Да потому, что приказы Великой Семёрки не обсуждаются! Их просто выполняют».

С улицы через открытое окно доносились громкие голоса. Джим завязала двойным узлом свой походный мешок, взяла магический посох с кровати, привычным жестом отправила в наспинный заплеч. Подошла к окну и выглянула наружу. Во дворе между собой спорили Эвальд, здоровяк и новичок в их отряде, и Эльхан, друг Давира и дозорный в отряде Кассиана Сугури. Отряд Ветра стал для неё второй семьёй, правда сейчас там не было Алисии Адрагон, её подруги и названной сестры — она была в кругу своей семьи, укрощала проснувшегося зверя, и Виттора Деф'Олдмана — он вместе с отрядом Кетхара сопровождал продовольственный обоз к дальним рубежам Стены. Джим улыбнулась, поднимая руку в приветственном жесте, когда увидела, что её заметили.

— Всё готово, — зашумел со двора Эльхан, перекидывая поводья на спину своей лошади и ловко взбираясь в седло.

— Иду. — Джим подхватила походный мешок и помчалась в соседнюю башню. Ей осталось сделать только одно: попрощаться с Давиром и Алиаром. Вчера вечером, когда они прибыли из Цветочного города, ей не позволили повидаться с ними. Великая Семёрка торопила с отъездом. Ей было приказано срочно собрать личные вещи и быть готовой поутру отбыть к себе домой.

Она осторожно постучалась в дверь и, не дожидаясь ответа, вошла. В комнате царил полумрак, все окна были закрыты плотными портьерами, через которые лучи солнца не проникали внутрь.

— Я ждал тебя, — тихо произнёс Давир, отодвигая в сторону балдахин. Джим сбросила с плеча походный мешок прямо возле двери и направилась к кровати. Здоровяк приложил палец к губам, указывая на фигуру за столом. — Только ты не шуми. Пусть ещё поспит. Он, бедненький, со мной за эти дни намаялся.

— Чего это сразу бедненький? — Алиар приподнял голову, от его щеки отклеилось перо и, кружась, медленно опустилось на пол; проследил за его падением и только потом перевёл заспанный взгляд на посетительницу. — А, это ты? — Поднялся из — за стола и прошёл к окну, приоткрыл штору, впуская в комнату солнечные лучи. С кровати раздался болезненный стон. Вернул плотную ткань на прежнее место, оставляя лишь узкую щель. — Так лучше будет?

— Да, спасибо, — Давир убрал руку от глаз. — Так гораздо лучше. — Грустно улыбнулся, когда заметил, каким испуганным взглядом смотрит на него девушка. — Да, малыш, тьма лишь прикоснулась ко мне, но и этого оказалось достаточно, чтобы навсегда изменить мои предпочтения. Их самый главный говорит, что я теперь, получается, и не совсем человек.

Джим в ужасе посмотрела на Алиара. Юноша прикрыл веки, подтверждая его слова.

— Как же так? — выдохнула Джим, сжимая сильнее руку Давира и пытаясь разглядеть на лице здоровяка изменения, произошедшие с ним. — Так не должно быть! Ты обязательно поправишься.

— Не переживай за меня, малыш! — Здоровяк сам приблизил к ней лицо. Джим невольно отшатнулась: глаза мужчины были темнее чёрного омута. Давир удержал её за руку. — Я чувствую себя гораздо лучше, — между бровями образовалась складочка, — а самое главное, — губы скривились в улыбке, — теперь помню, кто я такой.

Джим знала, что так нельзя, но ничего не могла с собой поделать, смотрела в глаза друга, а по щекам текли слёзы. До боли прикусила нижнюю губу, не решаясь что — либо сказать, но руку не отнимала. Алиар обошёл кровать и --">