Натали Палей - Мозаика сердца (СИ)

захоронили в госпитале для военнопленных в колумбарии крематория, который местные служители прозвали Стена Скорби Тангрии. Ее поместили в отдельную ячейку, которую закрыли мемориальной плитой с надписью: «Графиня Лорианна Тубертон, тангрийская аристократка Зарданского округа бывшей империи Тангрии. Даты жизни и смерти: 1 мая 3180 года — 3 июня 3202 года. Место смерти — Главный военный госпиталь Зарданского округа бывшей империи Тангрии. Причина смерти — кровоизлияние в мозг». Кратко, ясно, исчерпывающе.

В этом колумбарии таких ячеек, заполненных урнами с прахом военнопленных, было много сотен, а, возможно, и тысяч. Кирстан позже рассказывал, как настаивал на развеивании моего праха, боясь в будущем каких-либо некромантских экспертиз, но глава крематория, мрачный атер Датинич, категорически ему отказал, обосновав отказ тем, что в соответствии с межземельными нормами права, за соблюдение которых атер Стефанович больше всех и радел, в течение трех лет с момента захоронения урны с прахом родственники умершего, как близкие, так и дальние, с соответствующими документами могут затребовать урну у крематория. И только по истечении трех лет прах можно будет развеять. Кирстан ничего больше сделать не смог, чтобы не вызывать подозрения. Оставалось только ждать.

Сейчас, спустя три года с тех кажущимися до сих пор нереальными событий, урну можно затребовать, но кому она нужна? Кому? Тоска снова вгрызлась острыми зубами в страдающее сердце. Все родные мертвы, муж пропал без вести, а Джейсон не подавал никаких признаков, где его можно найти. Уже три года мы не могли напасть на след исчезнувших братьев Тубертонов. А больше у меня никого не осталось. Никого. Только тётя Кристина, подданная империи Марилия, но ей совсем не нужно знать, что я осталась жива. Это знание станет опасным для неё… и для меня.

Я смотрела на черную зеркальную воду пруда и видела в ней себя. Ещё совсем молоденькую и счастливую, в родительском доме, пусть небольшом, но для меня самом лучшем, который марилийские солдаты сожгли несколько лет назад, во время проклятой Кровавой мясорубки под Зарданом.

Перед мысленным взором мелькали комнаты и коридоры родного дома, малая уютная столовая, гостиная, прихожая, огромный бальный зал, широкая лестница…

…Я спускаюсь по ней в шикарном бальном платье на своё совершеннолетие. Внизу стоят мама с отцом с восторженными лицами и Кристоф… тогда ещё даже не жених… мой будущий муж…

Такой красивый дом…

Такие счастливые мы…

Кристоф… смотрит на меня…

Усилием воли я остановила опасные воспоминания. Дальше я запрещала себе вспоминать, иначе становилось очень больно. За три истёкших года я выдрессировала себя словно цирковую собачонку и, когда воспоминания становились опасными для расшатанной нервной психики, я принудительно останавливала саму себя, хотя…

Когда жизнь отнимает у тебя всё, остается только вспоминать.

Я плотнее закуталась в шаль. Когда начинала нервничать и переживать, сразу начинала мерзнуть, хотя совсем не была мерзлячкой. Раньше…

Это был странный внутренний холод, проникающий изнутри, пробирающийся до самого сердца и постепенно превращающий его в глыбу льда.

Как и этот странный внутренний холод, боль моей души… она тоже шла изнутри.

Иногда я думала, что нестерпимая боль должна ломать человека, его кости и душу, ломать его внутренний стержень, особенно когда эта нестерпимая боль двойная: физическая и душевная. Но, испытав столько боли в жизни, сколько трудно вынести любому обычному человеку, я однажды поняла, что не сломалась. Хотя сначала и думала по-другому. Поняла, что боль закалила истерзанную душу и сделала меня сильнее.

Мне помогли очень хорошие люди, и я осталась жива. Жива, хотя меня хотели убить много раз. Жива, хотя погибли самые дорогие для меня люди. Жива, хотя моя Земля порабощена и захвачена.

Я жива вопреки…

И поэтому я собиралась бороться, собиралась жить дальше, чтобы все принесенные мной и моими близкими жертвы были не напрасными.

И я собиралась отомстить. За близких, за Землю и за себя лично. Конечно, не сейчас и даже не через год. Я прекрасно это понимала. Не знаю, как, и не знаю, когда, но это произойдёт. Я приложу для этого все силы, и воспользуюсь тем, что теперь я Хранительница артефакта подчинения.

Что это за должность и что из неё вытекает, я понятия не имела, но была уверена, что со --">