Лаванда Риз - Стая (СИ)

всегда ставили рангом выше, чем других взрослых вульфенов в стае, не говоря уже о детях. Не скажу, что  в моём детстве была сплошная вседозволенность, моя бабка Эмбер была строга, и я не имела права ослушаться её, иначе меня и   наказывали жестче, чем остальных детей. Но благодаря её заботе я достаточно хорошо заучила уроки выживания, всё, что я умею и знаю, а это не мало – от неё. Наши с Терри родители погибли в страшной автокатастрофе, когда мне было десять лет. Вернее они получили травмы не совместимые с жизнью, но всё ещё продолжали мучиться в агонии. Вульфен не может скончаться от болезни или от травм, умереть  естественно, даже когда тело уже не способно регенерировать раны, наш уникальный мозг не позволяет отойти в мир иной, для этого нужно отсечь вульфену голову, либо более жестокий способ – вырвать сердце. Если случается что вульфен всё же доживает до дряхлой старости, слабеющему и затухающему старику, со всеми почестями всё равно должны отделить голову, чтобы отпустить его душу на покой. Очень редко среди нашего племени случаются самоубийства, когда вульфен вырывает из груди своё сердце. Для человека это жутко, а вот для оборотней привычны и более страшные вещи.

 Бабушка забрала родителей из больницы, собрала нашу стаю, достала ритуальный меч и собственноручно  отсекла им головы. Сначала своей дочери,  то есть моей маме, затем отцу. …Тогда же я и испытала  первый ужас и безвозвратную потерю в своей жизни. Страшно. ….Их боль ты ощущаешь каждой своей клеткой. И даже не передать словами, что я тогда чувствовала. Мой брат меня еле удержал, чуть не сломав мне кости на руках. С одной стороны я понимала, что это освобождало родителей от мук, а с другой надеялась до последней секунды, ведь это были мои мама и папа.

….Второй потерей стал мой брат. Нет, Терри не умер – он просто повзрослел. А всё потому что двое взрослых альф не могут находиться на одной территории, это воспламеняет соперничество, дух зверя не может терпеть конкурента. В таких случаях, когда в одной семье несколько альф – младшие либо уходят, либо убивают старших. Естественно Терри не смог поднять руку на Эмбер, она была нашим учителем, она заменила нам наших родителей, и думаю, он любил её, поэтому и ушёл.

Провожая его взглядом, бабушка сказала мне, что теперь нам с Терри лучше больше никогда не встречаться, что для нашей же безопасности нам не стоит попадаться друг другу на глаза, несмотря на то, что мы родные брат и сестра. Взрослые альфы не могут совладать с жаждой убрать соперника, родственные связи по сравнению с этим кровожадным желанием ничто.

Я скучала по брату. Тосковала, металась раненым зверем. Мне и сейчас его не хватает. С тех пор от него не было ни звонков, ни писем, и Терри стал ещё одним кусочком, который от меня оторвали.

А потом настала и моя очередь – я достигла своего совершеннолетия. Это такое жуткое чувство, когда тебя невозможно бесит член твоей семьи, самый близкий, родная кровь. Тебя дико раздражает его голос, его замечания, походка, манера есть, жесты, его запах становится для тебя отвратительным. Это сводит с ума, ты перестаёшь ощущать теплоту, чувство любви к этому человеку и ты начинаешь ненавидеть, постепенно задумываясь, как бы тебе хотелось избавиться от него, запустив в его плоть свои клыки. И чтобы не случилось самого страшного – мне тоже пришлось уйти из родного дома. Навсегда. Это стало моей третей потерей.

Принять свой новый образ жизни было не просто даже по нечеловеческим меркам. Неделями я напрасно пыталась оторваться от собственной тени, редко задерживалась взглядом на своём отражении, в особенности я избегала смотреть себе в глаза. Они одни не лгали мне – в них я отчётливо видела свою суть. Не человек и не зверь.

Путая следы, стараясь избегать встреч с себе подобными, я слоняюсь маленькими городишками, особо долго нигде не засиживаясь, перебиваясь временными заработками. По сути я всё чего-то ищу, чего-то жду, но пока даже сама не знаю чего.

Вечерами, если бываю свободной, люблю побродить по улицам, с задумчивой тоскою заглядывая в окна домов. В такие моменты очень отчётливо чувствуешь себя брошенным псом, но я не могу заставить себя не подглядывать за чужим семейным благополучием. Иногда я подкрадываюсь как можно ближе, с замиранием следя за семьёй, готовящейся к ужину. Наверное, я ничего не желаю так страстно - как возможности иметь обычную нормальную человеческую семью. Чтобы --">