Маргарита Владимировна Чижова (Искра От Костра) - Прикосновения зла (СИ)

спросил меченосец.

— Отбыла развлекаться с Като и Канной. Я дал слово не мешать им. Подыщу момент получше и во всех красках распишу сестре твои подвиги!

— Не надо, — опустил голову Нереус. — Я ничего такого не сделал…

— Ты сражался с именем любимой на устах. Какой сюжет для трагедии! Я мог бы изложить эту историю в стихах, прославив твоë имя на всë Поморье. Только представь: «Геллиец и тлания»! Одно название будоражит умы, волнует сердца!

— Не надо, — повторил островитянин. — Меня потом дома камнями побьют.

— Любовь не ведает границ!

— Если это так, почему ты не увезëшь Виолу в Эбиссинию? У них разрешены браки между братьями и сёстрами. По крайней мере, для знатных семейств.

— Я уже говорил тебе, что мы с ней очень похожи. Мне нравятся девочки. Ей нравятся девочки. Я хочу, чтобы окружающие уважали мой выбор, и стараюсь уважать выбор других. Особенно — близких мне людей.

— Ага, — буркнул раб. — Только не упускаешь случая напомнить мне о традициях Парты, к которым я не имею никакого отношения.

— Нереус, ты с горящими от вожделения глазами полез в яму, где потный голый парень, обмазанный маслом, лапал тебя за все места на глазах у десятков людей. Только не говори мне, что это другое.

— Это другое. Спорт. Понимаешь?

— Геллийский спорт, — насмешливо хмыкнул Мэйо.

— Это демонстрация уверенности в себе и презрения к смерти.

— Что мешает презирать смерть хотя бы в набедренных повязках?

— А что плохого, если воин гордится своим крепким, хорошо сложенным телом не меньше, чем красивой броней?

— Геллийство!

— Эстетика.

— Геллийство. И оскорбление воинов с менее красивой броней.

— Думай, что хочешь.

— Я думаю, надо ещë выпить, — нобиль помахал рукой Лауре. — Красавица, разбавь вино не более, чем на треть! Иначе я буду слишком трезв и проиграю спор!

— Мэйо, — примирительно сказал Нереус. — У тебя мешки под глазами больше, чем у меня синяки. День был долгим и непростым. Дай телу отдых.

— У меня полный дом веселящихся гостей. Еле сбежал от них. И желудок болит после сонной отравы. Вряд ли в ближайшее время я смогу хорошо отдохнуть.

— Прими обезболивающее и заночуй здесь. Я посторожу твой покой.

— Если болезнь сожрëт меня до рассвета, утром ты прольëшь по мне хотя бы одну слезинку?

— Что? — искренне удивился островитянин.

— Прольëшь или нет?

— Да. Пролью. Доволен?

— Я принял решение не возвращаться в Таркс. Мы арендуем корабль и поплывëм в Рон-Руан. Я. Виола. Като. И ты.

— Хорошо. Если тебе так угодно.

— Теперь можешь уложить меня спать.

Нереус отвëл молодого хозяина в каморку с низким потолком:

— Располагайся. Тут лучше, чем может показаться на первый взгляд.

— Прошлой ночью я снова видел нечто. Живую тень. Крупную. И жуткую, словно трëхголовый Пëс Мерта.

— Не бойся. Я буду защищать тебя и от живых, и от мёртвых.

— Она не пыталась напасть. Просто лежала рядом.

Невольник присел на край постели и укрыл забравшегося на матрас нобиля тонким одеялом:

— Спи, Мэйо.

— Не веришь мне?

— Я верю, что ты видел нечто потустороннее.

— Не уходи, пожалуйста. Не оставляй меня одного.

— Я не уйду.

— В столице всë будет иначе. Мы не сможем чувствовать себя так же вольно, как здесь. Нам придëтся отдалиться друг от друга. Временно прекратить нашу дружбу.

— Я понимаю.

— Это тяжëлый для меня шаг.

— Я понимаю.

— Невыносимо тяжëлый.

— Я понимаю.

— И несправедливый по отношению к тебе.

— Ты собираешься спать или нет?!

— Не знаю.

Нереус глубоко вздохнул:

— «Дружба проверяется в трудную пору. В лëгкую — ей просто наслаждаются…» Помнишь, кто это написал?

— Философ Бьянт. «Трактат о семи ценностях», — чëтко произнёс Мэйо и заснул.

--">