Джин Соул (Джин Соул ) - Сапфир и золото

хранилось много ценных артефактов, каждый из которых можно было считать уникальным. Дракон все их знал наперечёт, как и истории, с ними связанные, и расставаться хотя бы и с одним из них не желал. Конечно, было там и золото, но кто знает, что выберет этот странный, не похожий на прочих рыцарь? А с другой стороны, башню-то захватила принцесса, без помощи рыцаря никак не обойтись. Дракон скорчил досадливую гримасу, клацнул несколько раз зубами сам на себя и выдавил обещание:

— Хорошо, даю слово, что возьмёшь любую вещь из сокровищницы, какую ни пожелаешь, и препятствий тому чинить никаких не буду.

Они пожали друг другу руки, и на этом сделку можно было считать состоявшейся.

— Что ж, господин дракон, — весело сказал назвавшийся рыцарем, — пора и в путь. Далеко ли твоя башня?

— Нездешний, — уверился Дракон.

Незнакомец, кажется, смутился, но подтвердил:

— Из Тридевятого королевства. Странствующий… рыцарь я.

Мужчина про себя эту заминку подметил, а вслух спросил:

— А лошадь твоя где?

Назвавшийся рыцарем промямлил, что лошадь пришлось продать, дабы не помереть с голоду: рыцарям в таком захолустье работы не найдётся. Про оруженосца Дракон и вовсе спрашивать не стал: какой уж там оруженосец, если рыцарь едва концы с концами сводит!

— Следуй за мной, — велел Дракон и первым покинул таверну.

Назвавшийся рыцарем поспешил следом, стараясь подстроиться под широкий шаг нанимателя. А Дракон шёл и шёл, даже не оглядываясь, как будто его мало заботило, что рыцарь мог отстать. Шёл он уверенно, то и дело заворачивая за угол или ныряя в полутёмные проулки, но у назвавшегося рыцарем отчего-то сложилось впечатление, что Дракон просто кружит по городу, с какой целью — неизвестно, но непременно выбирая самые заковыристые местечки и ходы. Впору насторожиться, так что вопрос задался сам собой:

— А не заблудился ли ты, господин дракон?

Дракон на ходу полуобернулся, по-прежнему неодобрительно и даже сурово на спутника взглянул и назидательно произнёс, будто ребёнка отчитывал:

— Драконы заблудиться не могут. Неужели, господин рыцарь, ты этого не знаешь?

Назвавшийся рыцарем прошамкал что-то невразумительное, тем самым лишь упрочив подозрения Дракона.

А они между тем уже выбрались на пустырь, по которому уныло мельтешило перекати-поле, подпрыгивая на кочках при каждом дуновении накатывающего то и дело с севера ветерка. Тут уже подозрения возникли у назвавшегося рыцарем: что им делать на пустыре, когда Дракон обещался отвести его к Серой Башне? Он ватной рукой нащупал на поясе меч и пролепетал:

— Что же это за место, господин дракон?

Дракон прошёл вперёд, остановился в самом центре пустыря и обернулся:

— Далековато идти будет, дорога не меньше месяца займёт, так что полетим.

— «Полетим»? — растерянно переспросил назвавшийся рыцарем.

А сам заметил, что от Дракона во все стороны разлетаются блестящие искры, похожие на капли первой росы и на солнечные всполохи одновременно. Мужчина простёр руку в сторону, ловко подхватывая край плаща и вытягивая его так, что тот натянулся парусом, на каблуках поворотился вокруг своей оси и… оборотился драконом. И каким драконом! Ничего более прекрасного и одновременно ужасающего назвавшийся рыцарем в жизни не видел! Дух у него захватило, и он ошеломлённо выдохнул.

Дракон сиял всеми красками осеннего леса: чешуя сверкала багрянцем раскидистых клёнов, переливалась зеленью не знающих осеннего трепета лиственниц, поигрывала сочными оранжевыми огоньками спелой рябины, плавилась янтарём полуденного солнца и дышала сероватой сенью вековых дубов; рога были покрыты мхом, выгоревшим за лето и поблескивающим золотыми крупинками, крылья — как лапы величавых елей, едва тронутых первым осенним туманом, и вены по ним раскинулись сетью дремлющих в ожидании первых заморозков рек; хвост вился горной цепью, в янтарных глазах сияла мудрость.

— Взбирайся ко мне на спину, — велел Дракон, не произнеся ни слова. Видно, телепатически.

Назвавшийся рыцарем опомнился и как-то уж слишком проворно для рыцаря взобрался на дракона, устраиваясь как раз позади рогов. Веса его Дракон не почувствовал, как если бы ему на спину опустилась птичка или всего лишь пёрышко. И это-то и было странно: доспехи, как правило, весили немало, рыцаря на лошадь впятером подсаживали, если опрокидывался — сам подняться не мог, куда уж там прыгать кузнечиком по --">