Вера Салагаева - Когда побегут мурашки

одиннадцатого «Б» класса и Дима, не понимал и злился, почему он думает о ней. Она не была красивой, как Кристина Орлова из параллельного класса или прикольной, как Соня Видова, сидящая в первом ряду и не сводящая с него глаз. Что же зацепило его, думал он, засыпая, но едва прозвенел звонок, он сорвался с места и исчез, ещё в пустом, не осквернённом непристойными мыслями и разноголосыми выкриками, коридоре школы. Быстро поднимаясь по лестнице, он спешил на крышу.

Лишь здесь, на открытом пространстве, он чувствовал себя свободным и часто приходил сюда, выдохнуть спёртый воздух надоевших уроков и вдохнуть аромат, натруженного днём и веселящегося ночью, родного города.

Сегодня, он был не один. Несколько старшеклассников, обладающих вечными лёгкими, курили, сидя на перевёрнутых пустых ящиках, поднятых сюда именно для этой цели.

– Привет, самоубийцы, – бросил он, проходя мимо и направляясь к краю крыши с низким металлическим ограждением по всему периметру. Придавив школьными брюками, точнее тем, что они вмещали в себя, пыльную бетонную плиту, он сел лицом к курильщикам, прислонил спину к холодным прутьям ограждения и вытянул ноги. Стараясь отвлечься, ни о чём не думая, он оглядывал всё те же повторяющиеся окрестности, но настырная одиночная мысль предательски вернула к француженке.

Второй иностранный язык ввели в конце первого полугодия, но новый учитель явился в середине марта последнего учебного года. Где смысл, не понимал никто, видно в системе образования появились чудики, грезящие тем, что ученики средних школ смогут выучить два иностранных языка, когда не знали и одного, что преподавали им с пятого класса.

Сначала, все с нетерпением ждали и гадали, кого же пришлют вталкивать детям в головы вычурную французскую речь, но устав от ожидания к концу февраля, доламывали языки британским воздухоглотательным произношением, перестав заморачиваться на эту тему. У старшеклассников были дела куда важнее, ведь это была последняя школьная весна.

Солнце лило тёплые робкие лучи и Дима, впитывая их тепло, расслабился и закрыл глаза, но школьный пронзительный звонок, заставил его вздрогнуть. Ученики, побросав окурки в консервную банку, исчезли в проёме низкой двери, а Дима, радуясь, что остался один, зажмурил глаза.

Являться к третьему уроку, проспав математику на крыше, не было привычкой, но стало сиюминутным желанием появляться сегодня лишь там, где ему хочется, не ломая в себе ничего, кроме собственной лени. Любопытство перебороло лень, когда Дима вспомнил, что третьим уроком был французский язык. Потягиваясь, он спустился с крыши и занял своё законное место на последней парте, ожидая, когда в класс войдёт та, что вызвала лёгкое волнение.

Дарья Николаевна двигалась к столу, неся классу спокойное лицо с умеренной, но такой манящей, улыбкой и Дима узнавал, что она в костюме бледно-песочного цвета, блузке с коричнево-белым мелким и редким рисунком и туфлях пудрового оттенка на шпильках средней высоты. Стоя у стола, она мелодично разлила в розовые уши учеников мягкий приятный голос с ничего не выражающего лица. Открыв перед собой журнал со столбцом, возвышающих и обличающих фамилий, она начала урок со знакомства. Поднятая рука означала, что носитель данной фамилии в классе и у него не было или отпало намерение прогулять первый урок французского языка. Услышав своё полное имя и следом, фамилию, что было редкостью среди других учителей:

– Дмитрий Репнин, – с последней парты поднялся высокий, статный, красивый ученик. Внимательно оглядев ученика, не меняющимся спокойным взглядом, учитель сказала:

– Спасибо, но можно было не вставать. Ты, уже обратил на себя внимание дерзкой фразой, брошенной в присутствии директора школы.

– Так вы меня запомнили? – улыбнулся Дима и уселся на место, отбрасывая тёмную прядь удлинённой косой чёлки, упавшую на лицо.

Дарья Николаевна смотрела на ученика, не выражая никаких эмоций и лишь, лёгкий взмах чёрных длинных ресниц, на миг скрыл и явил спокойную зелень больших глаз.

Что происходило потом, Дмитрий Репнин не вникал. Он изучал нового учителя, а не предмет, который был нужен ему, как собаке пятая нога. Газированные пузырьки лопались опять и он, опять, злился, но вскоре, злость сменилась интересом и он спросил, прерывая учителя:

– Можно спросить?

– Да, конечно, – улыбнулась Дарья Николаевна, считая, что ученик с последней парты проявил интерес --">