Ксения Ангел - Отказаться от благодати

делиться. А потом сказал серьезно:

– Это мой клан. Личный.

Его… А это значит… И все это время он тут…

– Понятно.

Я опустила глаза. Эйфория постепенно отпускала, минуты тикали, со двора доносился приглушенный звук бензопилы. Небо снисходительно заглядывало в окно. В коридоре послышались шаркающие шаги, но тут же все стихло. И в этой тишине отчетливо различалось рваное дыхание Богдана.

– Я… мне, наверное, лучше… – Несколько неуклюже, но мне все же удалось встать. От смущения я смотрела в окно – на высокое небо с ватными комками облаков, на стайку ласточек, пролетающих низко – к дождю, на цветущий луг. Куда угодно, лишь бы не в глаза, потому что острые взгляды ранят. – Спасибо тебе за все, но мне…

– Нужно идти, – усмехнулся Богдан и добавил тише: – Ожидаемо.

– Не думаю, что нам стоит…

– Зачем ты меня искала? – Вопрос, внезапный и резкий, сбивает с мысли. А взгляд жжется, даже если на него не отвечаешь. Становится неуютно, хотя куда уж больше? Но больше всегда есть куда…

– Наверное, хотела объясниться, – ответила я несмело. – Все же нехорошо, когда люди расстаются вот так, как мы. Ты заслужил разговора.

– Он не нужен, все было понятно и так.

Трудно. Каждое слово приходится выдавливать из себя через силу. Но это нужные слова, потому я просто обязана их сказать.

– Я ошиблась. Я ошибалась долго, почти всю свою жизнь. Понимаю, что ничего не исправить, но я хотела сказать тебе… Ты… многое дал мне. Столько, что и не описать. Ты был рядом, когда мне было плохо, заставил поверить в себя. Ты спас меня, в конце концов!

– Это не обязывает тебя меня любить. И приходить тоже.

– Не обязывает, – кивнула. – Но я пришла.

– Поговорить?

– Не только. Хотя в начале, наверное, поговорить. Извиниться.

– За ошибку?

– И за нее тоже. Но в основном… Я тебя обидела. Не хотела, хотя тогда не понимала, чего на самом деле хочу.

– А сейчас?

У меня хватило смелости снова на него взглянуть. Неловкость постепенно уходит, мне становится легко, радостно даже. Вот дом, кресло, окно. Вот мы, и я безумно рада, что Ника привезла меня сюда. Я уже и не надеялась увидеть Богдана, а он вот тут – помогает. И не смотрит как на предательницу.

– Сейчас знаю.

– И чего же?

– Хочу выбрать занавески. Для этого вот окна. Или для другого, но только там, где ты их повесишь.

– Стоит соглашаться, – усмехнулся Богдан. – Пока ты снова не передумала, ветреная женщина.

– То есть ты до сих пор… – Я выдохнула. Горячо, и воздух снова горячий, а еще руки Богдана, которые внезапно легли на плечи. А глаза улыбались, а я насмотреться на него не могла, а еще не могла поверить, что все это происходит на самом деле. Со мной.

– До сих пор, – подтвердил он. – Наверное, стоило тебя помучить, но я не хочу.

– И я не хочу! – Прижалась к нему и руками обхватила, чтобы уж наверняка не убежал. Теперь-то я его не отпущу, ни на шаг, ни на секунду. – Все же странно, что ты решил все отдать – испытания небось нелегкими были…

Он вздохнул и погладил меня по волосам. Совсем как раньше, будто бы мы и не расставались.

– Помнишь, ты говорила, что хочешь ребенка? Я подумал, что не смогу никому подарить эту радость, вот и…

– Никому? – возмутилась я. И в грудь ему кулаком стукнула – для пущей убедительности.

– Я не знал, нужно ли оно тебе еще, – пожал он плечами.

– Нужно, – кивнула я и прижалась к нему щекой. За слоем из одежды, мышц и ребер билось сердце. – И теперь, и всегда. Только вот…

– Сольвейг?

– Да.

– Будет сложно, – вздохнул Богдан. – Но у тебя есть племя, у меня – клан. Как-нибудь справимся.

Его уверенность передается мне, просачивается сквозь кожу, обволакивает и согревает. Слова вырываются на волю сами, без принуждения. Правильные слова. Своевременные.

Два местоимения и глагол между ними.

Говорят, ради этих слов не грех отказаться от благодати. Почему бы и нет?

Улыбка Богдана показалась мне достаточным доказательством.

--">