Марина Рябченкова - Великолепная Лоуренс

настоящим эпицентром собрания репортеров со всей страны. Еву Нельсон ждут как кинозвезду.

Я тихонько смотрю на столпотворение с окон четвертого этажа — кроме репортеров на знаменитость собираются посмотреть любопытные. Не только соседи; по обе стороны дороги уже целый час растут цепочки автомобилей — люди съезжаются со всего города.

Опускаю белую занавеску и отхожу от окна.

Удивительно, какой непредсказуемой может быть жизнь! Ведь несколько месяцев назад никто не знал, кто такая Ева Нельсон. А что теперь?

На темную столешницу ставлю блюдце и чашку, бросаю ложку чайных трав, ложку сахара и все заливаю кипятком. Подношу чашку к губам — у чая есть легкий вкус корицы. Это не случайность. Просто Ева не нашла необходимым освободить емкость от остатков корицы перед новым использованием банки.

За окном чаще раздаются сигналы машин, толпа становится совсем шумной. Кажется, будто все это происходит не на улице, а где-нибудь за стеной в соседней комнате, и не закончится до тех пор, пока публика не встретит ту, ради которой собралась здесь.

Ох, Ева… Припомнив первую встречу с ней в холодных и серых стенах психиатрической больницы, усмехаюсь: я даже подумать не могла, что эта встреча приведет к таким невероятным последствиям. Могла ли одна из нас предположить в те мрачные времена, что настанет день, когда все будет вот так?

Когда стали слышны вопли репортеров, я вернулась к окну. Тихонько отодвигаю занавеску и украдкой выглядываю на улицу. Прибыла новая знаменитость.

Довольная гордая Ева поднялась из черного автомобиля. Со счастливой улыбкой на лице она машет своей маленькой ручкой репортерам и останавливается, чтобы дать им интервью. На ней красивое голубое платье с узкой талией, на ножках светлые туфли, а на руках белые перчатки — с высоты четвертого этажа она совсем как фарфоровая куколка, обворожительная и очень хрупкая. Но, в отличие от кукольной, ее улыбка счастливая и живая. Такого восторга я никогда не видела на ее лице, и кажется странным то, что привычно холодная и осторожная Ева теперь напоминает мне Гроуза.

Мои губы растянулись в слабой улыбке.

Без сомнений, Ева талантливая актриса, — так безупречно играет свою роль! Вряд ли у меня когда-нибудь получится так же. Даже завидно.

Армия репортеров не выпускает Еву из своего окружения по меньшей мере двадцать минут, а когда женщине все же удается прорваться и даже сделать это вежливо, она торопливо скрывается в дверях старенького арендного дома.

— Справедливость имеет вкус? — спрашиваю я, когда Ева переступила порог квартиры. Совсем не удивляюсь тому, как с ее лица спали следы былого счастья. Здесь нет судей, перед которыми нужно хранить непоколебимое выражение лица, здесь нет репортеров, которым нужно улыбаться. Это был тяжелый день, и если в ней остались силы хотя бы говорить — уже неплохо.

— Видела бы ты, как Дориан покраснел от злости… Как рак! — проговорила она. — Так что да, у справедливости есть вкус, лучший из существующих.

Она вымученно улыбнулась, а я не улыбнулась ей в ответ.

Поступки красноречивее всяких слов, и, когда последних не хватает, чтобы выразить всю глубину сильных чувств, жесты, как правило, успешно справляются с этой задачей. Я сделала два решительных шага и крепко обняла подругу.

Мне бы хотелось остаться в Конектике до тех пор, пока Еве нужно быть здесь. Но реальность такова, что я должна вернуться в Данфорд. Это условие Джона — и пусть прежние его запреты сняты, и я могу быть там, где вздумается, нерушимым остается одно правило — возвращаться.

День стремительно уходит в закат, и на город опустились тени.

Не дай бог мне нарушить правило Джона опять… Я хорошо помню, как опрометчиво решила остаться в Конектике на три дня. Тогда мне крепко досталось от Хэнтона, пришлось завоевать его доверие снова, а с этим мужчиной — это подвиг!

Мне не хочется оставлять Еву одну в такой день, но у меня нет выбора. Она это понимает и, кажется, с легкостью отпускает меня за двери своей большой и уютной квартиры. Но так только кажется.

Когда я вышла на улицу, от прежнего столпотворения ничего не осталось. Переговариваются несколько репортеров, местные жители — те немногие, кто задержался — уже расходятся по домам. Машин по обеим сторонам дороги почти нет. Улица на окраине Конектика вот-вот станет пустой.

Когда рядом со мной взорвалась фотовспышка, я заволновалась. Быть --">