Татьяна Бегоулова - Магия напрокат и прочие гадости

Магия напрокат и прочие гадости

Глава 1.

В последний раз взглянув на фотографии своих любимых родителей и погладив рукой гранитную поверхность надгробной плиты, я торопливо зашагала прочь. Свернула на хорошо заметную тропинку, виляющую между деревянными крестами, и направилась к воротам, за которыми меня ожидала Иринка. Моя двоюродная сестра нетерпеливо переминалась с ноги на ногу и отмахивалась от мошкары сорванной веткой ветлы. Весь её облик говорил о нетерпении и нежелании находиться здесь, возле сельского кладбища. В принципе, я и не просила её ждать. Несмотря на то, что до этого была здесь шесть лет назад, когда хоронили моих родителей, обратную дорогу я бы нашла без труда. За эти годы облик села ничуть не изменился, лишь кладбище разрослось. И рядом с могилами родителей появилась еще одна — бабушкина.

Мы с Иринкой молча шли мимо пейзажей, которые окружали меня в детстве. Каждый изгиб тропинки, по которой мы сейчас неторопливо брели, был знаком до мелочей. Сестра, помахивая веткой, словно бы невзначай поинтересовалась:

— Какие вообще планы? — но мне почудилась затаенная тревога в этом вопросе. Или это просто моя паранойя? Позволила себе ухмыльнуться:

— Да не переживай, свою часть наследства требовать не собираюсь. Пока не собираюсь. Если уж за эти годы не пропала, как-нибудь проживу без любимых родственников.

Иринка резко развернулась и с заметной злостью проговорила:

— Может уже хватит, Оль? А ты никогда не думала, как мы жили все это время? Мать одна нас двоих с братом тянула. Отец пьянствовал, бабка слегла после похорон. Вот на её мизерную пенсию и мамкину зарплату мы все и жили, потому что отец свою пропивал. Она же искренне считала, что тебе в детдоме лучше будет, хотя бы голодать не придётся!

Обида, которая много лет копилась, выплеснулась вместе со слезами:

— И за все шесть лет ни разу мне не написали, ни разу не пришли! Даже о бабушкиной смерти мне не сообщили! Я вот уверена, если бы вы с Мишкой оказались на моем месте, мои родители никогда бы вас в детдом не отдали!

Мы с Иринкой отвернулись друг от дружки, будто чужие. А ведь все детство вместе провели. Ссорились, мирились, считали себя чуть ли не родными сестрами. А теперь даже слова доброго не найдем друг для друга.

Сестра перестала обиженно молчать первой. Она всегда такой была — не могла долго обижаться и играть в молчанку.

— Ладно, Оль. Может мы и виноваты перед тобой. Но родителей эта трагедия тоже коснулась. Нам тоже тяжело было. Мать потому и не ездила к тебе, что стыдно было перед тобой.

Я кивнула. Мне и самой надоело носить в себе груз обиды. Наконец выплеснула, выговорила — сразу легче стало. Мы как раз дошли до развилки. Направо — село Малаховка, налево луг, а за ним река.

— Ирин, ты иди. Я немного тут посижу, остыну чуть-чуть.

Сестра пошла дальше, но через несколько шагов обернулась:

— Если что, автобус до города через два часа.

Она ушла, а я прошла от тропинки по высокой луговой траве, не забывая смотреть под ноги, насколько это было возможно. Я еще помнила про Никиткины ямки. Бабушка нам с Иринкой все уши про них прожужжала. Чтобы по лугу не бегали, а то попадем в Никиткину ямку, да ноги переломаем. Когда она сама была девчонкой, жил в селе дурачок Никитка. Он не всегда дурачком был, а вот как его сестра пропала, так умом и тронулся. Убеждал всех, что сестрицу его под землю утянуло. Ходил каждый день на луг да копал — искал ворота в подземелье, где сестра его томится. Сначала все над Никиткой посмеивались, а потом злиться начали. На лугу и козы и коровы пасутся, постоянно оступаются. А потом и самого Никитку мертвым на лугу нашли возле начатой ямки. И хоть лет немало прошло, и многие ямы осыпались да травой поросли, а ногой нет-нет, да и оступишься.

Вот и сейчас я, ойкнув, провалилась по щиколотку. Уселась рядом, раздвинула траву, пытаясь рассмотреть, чего же там накопал Никитка. Обычная высохшая земля, потому что дождей уже две недели не было. И никак не зарастет эта ямка окончательно, только по краям полынь и вымахала.

Чтобы не привлекать внимание редких прохожих, легла животом прямо на траву — сарафан уже старый, не жалко. Левой рукой подперла подбородок, а правой перебирала сухую землю в Никиткиной ямке. Мысли невольно вернулись к непростой семейной ситуации. Сколько раз я придумывала обличительную речь для тетки. Представляла, как выскажу --">