Наталья Юрьевна Кириллова (Серина Гэлбрэйт) - Роза для брата

невидимые воздушные путы, и Нордан тяжело упал на колени, делая глубокий вдох, а позади меня раздался глухой удар рухнувшего тела Регины, негромкое злое шипение.

— Прикажу подать экипаж, — произнес Кадиим.

Подхватив юбку, я бросилась к двери, выбежала в коридор.

— Роза! — Беван последовал за мной, нагнал в несколько широких шагов. — Да постой ты!

— Прости, но мне пора, — выпалила я на ходу.

— Куда?

— Домой. Я должна вернуться до полуночи.

— Иначе твоё платье превратится в лохмотья?

Практически.

Мужчина взял меня за руку, проводил до опустевшего холла на первом этаже. Из зала доносились музыка, голоса — маскарад продолжался и лишь я, подобно героине старой сказки, должна покинуть бал прежде, чем часы пробьют полночь. Лакей с поклоном подал мой плащ, Беван забрал его властным жестом, накинул тяжелую ткань мне на плечи. Сам открыл передо мной дверь, пропуская меня вперед. Я вышла на холодный ночной воздух, подняла голову, всматриваясь в небо выше света фонарей, чёрное, с редкими бледными звездами.

— Роза.

Я обернулась к мужчине. Беван развязал вдруг ленты своей маски, снял.

— Не снимешь свою?

Я покачала отрицательно головой, наблюдая за золотом искр в темных глазах. Без маски Беван ещё привлекательнее, притягательнее и моё сердце сжалось неожиданно от тоски, от невозможности что-либо изменить в моём существовании, одиноком, бессмысленном.

— Тебе нельзя видеть моего лица. Поверь, так будет лучше для нас обоих.

— У тебя настолько строгий отец? — мужчина шагнул ко мне, обнял за талию, привлекая к себе.

— Да. И он тревожится за меня, оберегает.

— Мы увидимся когда-нибудь вновь?

— Нет, не думаю, — скоро я снова исчезну из этого мира, обратившись тенью, не живой и не мертвой.

— Я разыщу тебя.

— Я тень. Никому не под силу разыскать тень, — тень, существующую годами, десятилетиями только среди мертвых.

— Я тебя не забуду.

Забудет, как забыл множество прелестных девушек до меня, как забудет бесчисленные стайки красавиц, которых повстречает после меня. Забудет уже спустя несколько часов после нашего расставания, в объятиях очередного нежного цветочка. Забудет наутро, проснувшись в постели с девушкой, чьего имени он тоже не узнает и не потому, что она не назовёт его, а потому, что ему неинтересно имя случайной любовницы на одну ночь.

Я сама потянулась навстречу Бевану, позволяя запечатлеть на наших губах поцелуй прощальный, горчащий неизбежностью. Поцелуй Бевана полон веры в собственные слова, мой пропитан безнадежностью. По брусчатке двора застучали подковы лошадей, заскрипели колеса подъехавшего к входу экипажа. Я отстранилась первой, высвободилась из объятий.

— Я не забуду тебя. Никогда, — пообещала я искренне, повернулась и сбежала по ступенькам вниз.

Дверца распахнулась изнутри, скрывающийся в полумраке салона Кадиим подал мне руку. Я села в карету, закрыла дверцу, откинулась на спинку сиденья. Экипаж тронулся, выезжая со двора.

— Я знаю, что ты сейчас скажешь, — я распустила наконец завязки полумаски, сняла.

— Это было безрассудно, Веледа, — материализовавшийся дух сидел напротив, глядя на меня укоризненно, неодобрительно. — Ты хотя бы представляешь, какой опасности подверглась?

— Прости. Мне жаль, что всё так получилось.

— Ты привлекла внимание сразу двоих собратьев ордена, не говоря уже о сумасшедшей ламии-коллекционерке.

— Они никогда меня не найдут, даже если будут сильно стараться. Папа позаботился об этом.

— Защита господина не повод так рисковать. И не существует абсолютной защиты.

Я отмахнулась вяло. Всё ведь обошлось, разве не так? Зачем уже нервничать и переживать? Главное — успеть вернуться до прихода отца.

* * *

Ещё несколько долгих минут Беван смотрел на арку ворот, на освещённую фонарями улицу за распахнутыми створками, в конце которой скрылся экипаж, увезший загадочную незнакомку.

Кто она? Откуда пришла и куда ушла столь поспешно? Не превратится же, в самом деле, в полночь её платье в лохмотья, а карета в тыкву?

И впрямь нечеловеческая магия. Похоже на силу членов братства и одновременно иное, отличающееся, словно цветок полевой от садового.

Древний артефакт на изящном пальчике. Пряный привкус её крови на языке. Настойчивый аромат шиповника, медленно, неотвратимо вытесняющий любые другие запахи. Гибкое, податливое тело в его руках, бьющаяся --">