Рэйв Саверен - Танцы на цепях (весь текст)

беспамятства вкус горькой мяты и соленой крови. Под веками взрывались звезды, разлетались в стороны кровавыми всполохами и, с трудом разлепив веки, Май, попыталась повернуть голову так, чтобы не пялиться на кучку камней, сваленных прямо перед лицом.

Кап!

Звук падающих капель ввинчивался в виски раскаленными иглами, а что-то горячее стекало по щеке.

– Киран! – вместо крика из горла вырывалось хриплое бульканье, – К-киран…

Пинок в живот оказался настолько неожиданным, что Май сдавленно охнула и закашлялась, сплюнула на пол вязкий горьковатый комок.

Попытка встать окончилась провалом – руки были так прочно скручены за спиной, что Май не чувствовала пальцы. Привалившись спиной к влажному камню, она подобрала ноги под себя и толкнулась вверх.

Раз. Второй.

На третий рывок удалось приподняться над землей на пару футов.

В спине – предательский хруст, ребра готовы были вывернуться наружу от напряжения, а коленки вот-вот подогнуться, точно на спину свалили несколько мешков муки.

Вокруг темно, хоть глаз выколи.

Уже ночь? Или Киран затащил меня вглубь пещеры?

– Что ты делаешь?! Киран!

Молчание.

Кап!

Послышался звук шагов справа, едва уловимый скрип пыли под подошвами сапог, воздух пошел волнами, растекся в стороны, обнял плечи и забился в горло невидимыми клубками гнилой черники.

Киран не мог видеть в темноте!

Май рванулась в сторону, и над головой вспыхнул красный магический огонек. Он ширился, опалял нестерпимым жаром – на самой границе света маячили голодные черные тени, среди которых замер Киран.

Голову опустил, втянул в плечи, а руки мелко подрагивали, будто он играл на невидимом музыкальном инструменте.

По коже Май рассыпались холодные мурашки, спина взмокла от пота, а дыхание застряло в горле, потому что огонек выхватил и стену за его спиной.

Камень, пронизанный золотистыми прожилками: дрожащий, вибрирующий и постоянно меняющий цвет от охры до темно-бордового. Внутри что-то двигалось, скручивалось и рассматривало Май тысячей крохотных черных глаз. Она могла поклясться, что чувствует теплое дыхание на щеке, чье-то мимолетное прикосновение к волосам и плечу.

Золотые прожилки змеились по земле, огибали ноги Кирана и тянулись во мрак.

Будто камень истекал кровью.

Мальчишка запрокинул голову назад, и в Май уперся взгляд молочно-белых глаз, начисто лишенные зрачков и радужек.

Рот приоткрывается в немом крике, растянулся так, что кожа на щеках пошла резкими изломами-трещинами, разошлась в стороны, обнажив белую кость.

– Схватить ее! – прошелестело над головой.

Незнакомый голос заполнил собой всю пещеру, отразился от стен и метнулся вглубь по коридору, которого Май сразу не заметила.

Бежать! Бежать сейчас же!

– Город уже горит, – забулькал Киран, а из уголка рта вниз тянулась вязкая нитка красно-черной слюны.

Она сорвалась с места, нырнула в темноту, в крепкие объятья непроницаемого мрака. Ноги скользили на камнях, а через секунду подломились, и Май проехала на коленях несколько невыносимых футов, сдирая кожу, оставляя на камнях собственную кровь.

Шелест незнакомого голоса и крик Кирана неслись следом, били в затылок раскаленными стальными снарядами.

Коридор оказался прямым, как палка. Через каких-то сто шагов нос защекотала свежесть ночного ветра, а вместо камня под подошвами сапог – редкая трава и пыль.

Золотые ручейки светились в темноте и тянулись вниз.

Туда, где был дом Май.

***

Клаудия нервничала.

Это всегда случалось, когда что-то шло не по плану, а в последнее время не по плану шло абсолютно все. Тихий шепот точно в сердцевине сознания безошибочно вел ее через неизвестные земли и тут, у тихого неприметного городка в Седых предгорьях, затих – не достучаться.

Паника сменялась холодной апатией, а через мгновение толкалась под грудью и ворочалась растревоженным зверем, мешала сосредоточиться на пыльной иссушенной дороге, но Клаудия упрямо шагала вперед по узкой тропке, где не разминулись бы и две повозки.

В воздухе чувствовался запах близкого лета – жара не спадала, даже когда солнце нехотя закатывалось за горизонт, обливая мир раскаленной кровавой глазурью заката.

Что ни говори, а виды вокруг не вызывали интерес. Одинокие дома, обнесенные заборами, цветущие --">