Елена Александровна Помазуева - Ворожея. Выход в высший свет

равно я чувствовала его заботу и беспокойство, поэтому в душе с каждым днем росло чувство благодарности к нему.

– Станция! – донесся снаружи хриплый голос кучера.

Пассажиры, сбросив сонное оцепенение, так же, как и я, оживились, стараясь взбодриться. Потопала ногами в меховых сапогах, чувствуя, что за время дремоты стопы немного застыли, и посмотрела на наставника. Броссар выглядел так, словно и не слышал о том, что впереди нас ждет отдых и возможность размяться на свежем воздухе.

За окном пейзаж не изменился. Все та же унылая степь с пучками высохшей травы да кое-где полоски грязноватого снега, приютившегося у корней растений.

Постоялый двор стоял на пересечении дорог. Здесь можно было изменить направление, пересев в другой дилижанс, остаться переночевать и в любом случае сытно перекусить. Едва распахнулась входная дверь, как оттуда потянуло густым мясным духом копченостей. От голода желудок заурчал, напоминая, что настало время подкрепиться.

– Ты куда собралась? – грозно и весьма недовольно спросил Броссар, ухватив меня обеими руками за плечи.

– Внутрь, поесть чего-нибудь, – ответила ему, немного недоумевая от этого вопроса.

– Мы выезжаем немедленно, – сухо бросил Броссар и увлек меня за собой.

– Как это? – удивилась я. – Ведь лошадей должны сменить, да и отдохнуть хотелось.

– Нас ждет экипаж, – бросил он на ходу и свернул за угол станции.

Резкий порыв ветра чуть не сорвал с моей головы капюшон, разметав в стороны полы плаща. Вмиг стало холодно, и я цепко схватилась за одежду, стараясь закутаться вновь. Хорошо, меховой берет остался на месте.

– Сюда, – мужские руки толкнули меня в каком-то направлении.

Справившись с ветром, увидела перед собой карету. На ее дверцах красовался герб, а лошади всхрапывали и били копытами в нетерпении, словно выказывая недовольство пассажирам, не торопящимся отправиться в путь.

– Сюда? – переспросила я.

– Клер, не стой на ветру, – выказал неудовольствие наставник задержкой, пока я рассматривала новое средство передвижения.

Собственно, больше меня ни о чем не спрашивали и не просили. Броссар открыл дверцу, помог взобраться на ступеньки, и сам быстро оказался внутри, плотно захлопнув дверь. Лошади сразу же пошли шагом. Затем услышала окрик кучера, щелканье хлыста, и едва успела присесть на скамью, как карета понеслась прочь от постоялого двора. Копыта четырех лошадей дробно застучали по мерзлой земле, будто торопясь не меньше самого наставника оказаться в столице как можно скорее.

Внутри экипажа было очень тепло. Посредине стояла жаровня, а в ней горячие угли приятно согревали воздух. Четыре свечи, закрепленные в каждом из углов в стеклянных колбах, освещали пространство. Стены и мягкие сиденья обиты коричневым бархатом, на полу ковер с высоким ворсом.

– Чья это карета? Кто нас ждал? – быстро осмотревшись, спросила я.

Броссар тем временем снимал с себя зимнюю одежду. Я не торопилась следовать его примеру, желая для начала все выяснить.

– Наша, – коротко ответил Броссар, поняв, что не успокоюсь, пока не получу ответ.

– Что значит «наша»? Вы ее арендовали? Тогда почему на дверцах гербы? – не сводила с него внимательного взгляда.

– Сейчас мы едем в тепле, нас везут самые быстрые скакуны. Что тебя не устраивает? – недовольно отозвался наставник.

– Только то, что вы мне ничего не объясняете и держите в неведении о цели нашего путешествия, – ответила ему, всем своим видом показывая, что не собираюсь прекращать расспросы и пришло время для подробного рассказа.

Броссар протянул руки к огню. Он выглядел сосредоточенным и уставшим. В его глазах, всегда смотревших на мир с иронией, заметила печаль и тревогу. От нехорошего предчувствия в сердце закололо. По непонятной причине мне было жаль этого сильного мужчину, который всегда был в состоянии справиться с любой бедой. Ему по силам выстоять против смертельных болезней, опасных заклинаний, в конце концов, добиться расположения и признательности одной непоседливой ворожеи, а сейчас он выглядел встревоженным и беззащитным.

– Король умер, – глухо ответил наставник спустя долгое время после прозвучавших слов.

«Король умер», – мысленно повторила про себя. И что? Нет, я понимаю, что смерть Эдуарда это горе для подданных и, наверное, неизбежные изменения как в политике, так и в экономике королевства. Но причем здесь Броссар? Что-то я не --">