Оксана Левицкая - День спонтанной доброты

— Не стоит так смеяться, — серьезно сказал Лем, — лес он конечно с чувством юмора, но мы ведь не знаем границ его юмора. Не боишься обидеть легенду?

Кора задумалась, машинально комкая в руках шелковый шарфик, подаренный её человеческой матерью. Единственное, что у нее осталось от «той» жизни. И о людях, которые были её родителями. Их уже нет в живых. А она теперь шиарса. Высшая. Хоть внешне от людей и не отличается, но потребность в крови других людей, колоссально её отличает. Конечно, не только это. Еще долголетие, сногсшибательная регенерация, скорость, магия и многое другое. Только вот, свое прошлое она не помнила. До недавнего времени — совсем. Но после последнего дня рождения воспоминания вспыхивали в её памяти. Она никому не говорила, боялась огорчить родителей. Только платок её человеческой матери стал особенно родным и значимым. Последнее время она с ним не расставалась.

— Кстати, как же они, ну памятники эти, узнали бы границы до которых можно к нему подъезжать? Ведь нечестно же и даже как-то жестоко убивать, вот так не предупредив, — девушка чуть замедлила ход и с опаской смотрела на страшную белеющую впереди стену странных деревьев тут и там показывающихся из плотного тумана. Смеяться ей уже не хотелось. Ей вдруг вспомнилось как это бояться смерти. Давно забытое, когда-то свойственное и ей, человеческое чувство. Человеческая память возвращается редко, урывками и размытыми образами. Или просто чувствами. До нее донесся шелест листьев и почему-то он показался ей зловещим и угрожающим.

— А предупредив не жестоко? — усмехнулся спутник. — Про этот лес знают все, Кора. И про границы его тоже. И ты тоже слышала эти истории, просто внимание не обращала. Видишь эти белесые кустарники, растущие стеной ровно и как будто похожи на забор? Они даже по высоте одинаковые. Это и есть стена леса. За нее ходят только самоубийцы. Вспомни, в трех деревнях предупреждали не ходить за этот «забор».

— И много их, самоубийц этих, было? — Кора даже дыхание затаила, так ей было любопытно.

— Довольно много… В основном конечно шиарсы. Люди даже смотреть в эту сторону боятся. А мы же бессмертные. Как некоторые полагали до первого инцидента с лесом ну и еще несколько грустных историй. Вот и прут. Проверяют смелость и удачу. И бессмертие. Как будто других способов не нашлось, не таких безвозвратных.

— Лем, а у тебя нет такого чувства что за нами наблюдают? И даже подслушивают? — тихонько спросила девушка, почти шепотом. Бросила взгляд на белую загадку и поежилась. Ветер доносил до них тихий шелест листвы с покачивающихся крон деревьев. А Коре, казалось, что это лес потешается над ними. Все-таки паранойя — это серьезно.

— Если и подслушивают, то можешь не шептаться… все равно услышат.

Шиарс задумался о чем-то и какое-то время ехал молча, смотря как будто бы вперед, но если приглядеться, то становится заметно, что смотрит он просто в пространство, весь погруженный в свои мысли. Темные волосы собраны сзади и перевязаны кожаной узкой лентой. Несколько прядей выбились и теперь развевались на ветру, придавая неподвижному чуть бледному лицу некоторую живость.

Конечно, Коре очень нравился Лем (так она его называла для краткости, а он не возражал), но скорее как старший брат, друг или наставник. Столько интересного он знал не просто в теории, но и на практике. Практически все легенды близ лежащих стран наизусть рассказывал, а Кора и трети не запомнила, потому что следующая всегда оказывалась интересней предыдущей и удержать их все в памяти девушка просто не могла.

Однажды она попыталась рассказать легенду о белой птице деревенскому мальчонке и все на свете перепутала. Собрала в кучу штук семь разных легенд и так ловко их переплела между собой, что мальчонка поверил всему, восторженно ахая и сопереживая героям, а Лем только периодически ухмылялся, а однажды вечером попросил ее рассказать и ему какую-нибудь легенду. Кора очень тогда не него обиделась, отвернулась и засопела носом.

Этому, несомненно полезному делу, она научилась у Люськи кухарки, та всегда сопела носом, когда Ярох ругал ее за подгорелый пирог. Все Люська делала на совесть, а вот с пирогами не дружила. Поэтому пирогами в замке заведовала вторая кухарка, а уж когда та хворала, приходилось отдуваться несчастной Люське. А здоровый и бесстрашный помощник управляющего Ярох не переносил, когда бабы начинали сопеть носом в преддверии слезной --">