(blackberry.pie) - Кот по имени Лютик (СИ)

А иногда - выебать, жёстко вдавливая в кровать.

Геральт почувствовал нарастающее напряжение в штанах и решил, что пора заканчивать с этим.

Он встал с кровати, накрыл музыканта одеялом, и, не оборачиваясь, направился в его комнату.

Быстрые и привычные движения рукой по члену, всплывающие фантазии об обнажённом Лютике, его запах на простынях и долгожданная разрядка.

***

Геральт проснулся ближе к полудню,

но не услышал обыкновенного бренчания струн и суетливой возни барда, хотя тот всегда был на ногах с самого утра.

Почувствовав странную тревогу, он толкнул дверь в свою комнату, и…

не поверил своим глазам.

Юлиан всё так же крепко спал в его постели, видя, наверное, уже тридцатый сон, а на его голове, помимо растрёпанных каштановых волос, торчали два серых кошачьих уха. Они шевелились во сне.

Они были живыми.

Картину дополнял кончик хвоста, выглядывающий из-под одеяла.

Тоже серый и тоже живой.

— Твою мать… — вырвалось у ведьмака.

Он подскочил к спящему созданию и с силой потряс его за плечо.

— Лютик, блядь! ЛЮТИК!

Мягко и совсем по-кошачьи потянувшись, бард с довольной улыбкой открыл затуманенные глаза и уставился на ведьмака расфокусированным взглядом. Зрачки были вертикальными, но радужки остались голубыми.

— Что ты вчера выпил? Отвечай, мать твою! — Геральт потерял остатки самообладания, и в безмятежное лицо музыканта впечаталась несильная пощёчина, призванная привести его в чувство.

Лютик растерянно похлопал глазами, открыл рот, чтобы что-то сказать, но вместо этого сдавленно мяукнул, обнажив острые кошачьи клыки.

— Блядь… — сквозь зубы процедил ведьмак.

***

Юлиан смотрел в мутное зеркало и не мог прийти в себя от шока. Пара живых и тёплых ушей, длинный хвост, клыки, кошачьи вертикальные зрачки.

И мяуканье вместо человеческой речи впридачу.

Какой чёрт дёрнул его выпить оба грёбанных пузырька?

Дурман от зелий сошёл на нет. Он прекрасно осознавал, кто он такой, и соображал абсолютно всё: рассудок колдовство не затронуло, в отличие от возможности говорить.

Бард вспомнил о вечернем выступлении и застонал, осев на кровать и уронив голову на руки.

Серые уши печально поникли.

— Собирайся, — голосом, не терпящим возражений, скомандовал ведьмак, войдя в комнату.

На вопросительный взгляд кошачьих глаз и тоскливое «мрр?» пояснил:

— Мне сказали, что в городе есть чародейка.

***

Городской «чародейкой» оказалась обычная бабка-ворожея, с которой уже давно сыпался песок.

Она посмотрела на Лютика и покачала головой:

— Действие зелья можно только ослабить. Постараюсь вернуть ему речь, но не обещаю. Возможно, начнёт говорить, но и мурлыкать не перестанет. А уж со всем остальным - не ко мне. Я не настолько сильна.

Лютик жалобно и протяжно мяукнул, глядя на Геральта, и, несмотря на далеко не радужную ситуацию, ведьмаку стало весело.

Невыносимо болтливая заноза в заднице сейчас взирала на него с видом оленя под дулом ружья, и не могла издать ни единого звука, кроме «мяу» и «мур».

Давясь смешком, ведьмак обратился к бабке:

— Верните ему голос. С остальным разберёмся.

Ворожея согласно закивала и удалилась в кладовую за каким-то зельем.

Существо с кошачьими ушами с надеждой и преданностью посмотрело на ведьмака, и тот едва удержался, чтобы не потрепать его по этим самым ушам.

Старуха вернулась с тремя склянками, в одной из которых был порошок, подозрительно похожий на растолчённую плесень.

Колдунья поймала настороженный взгляд барда, и сочла нужным предупредить:

— После зелья может стать плохо. И может пойти кровь. Но иначе голос не вернуть.

Лютик недовольно заворчал, шерсть на ушах и хвосте встала дыбом, но, когда Геральт властно положил руку на его плечо, издал что-то похожее на мурчание и покорно прикрыл глаза, ожидая, когда бабка приготовит снадобье.

Спустя минуту колдунья подошла к нему с пиалой, в которой было нечто в высшей

--">