Ирина Лещенко - Длинные тени лжи (СИ)

четвертом часу утра камера больше никому не понадобится. Миккел, ковырявшийся в это время буквально в двух шагах с неизвестно по какой причине восставшей охотничьей собакой, которая навела шороху в поместье в центре города, постеснялся окликнуть шатающуюся меня (хотя мне так думается, он просто не сразу понял, кто из нас двоих зомби), а потом и вовсе потерял дар речи, когда дверь захлопнулась, свет погас, а из пары десятков занятых ящиков и ячеек раздалось подмороженное, но вполне явственное царапанье. Дежурный некромант выпустил бедного парня к девяти утра, замерзшего до заикания. К тому времени я сладко спала на полу под своим столом, и поднять меня нельзя было даже активными пинками, но совесть теперь не давала мне жить спокойно, а Миккелу обеспечивала регулярный подкорм.

В общем, парень он был неплохой, даром что странный какой-то, так нормальные на к нам на службу и не попадали, поэтому я решила продлить аукцион невиданной щедрости еще на два дня.

Разжившись одной кружкой чая, ломтем сыра, деликатно надкусанным с одной стороны, сладкой булкой (после детального осмотра было установлено, что сверху все-таки не плесень, а расплывшаяся посыпка) и чувствуя себя разносчицей какого-то совсем уж убогого кабака, двинулась в обратный путь.

Миккел при виде нагруженной меня просиял почище бюста императора перед ежегодным визитом магконтроля, отполированного магией, тряпочкой и слезами того бедолаги, чье дежурство выпадало на роковую ночь. Сцапав кусок сыра и детально рассмотрев четкий отпечаток неизвестно чьих зубов, парень вгрызся в подозрительную даже на мой непритязательный взгляд пищу. Осчастливив его остальной провизией, я рухнула обратно на стул и с хрустом потянулась.

Бесконечно откладываемые отчеты по зафиксированным жалобам горожан разрослись так, что погребли под собой наши два стола без остатка и скоро придавили бы и нас, поэтому безобразие было решено ликвидировать как можно скорее.

Вяло перебирая бумажки и перетасовывая из по папкам с пометками «Хрень», «Состав преступления отсутствует» и «Начато дело за номером №», я вяло мечтала о небольшом отпуске и зевала так отчаянно, что челюсть подозрительно похрустывала. Миккел обрел второе дыхание и сопел подозрительно бодро, да и шуршал интенсивнее. Глаза слезились.

- Мик, разбуди меня через час, будь лапой. – попросила я вполголоса, носом падая на стопку бумаги. Дождавшись согласного мычания, я закрыла глаза и провалилась в темноту.

Один и тот же сон, раз за разом. Стоит устать, как собака, приболеть или расстроиться, как снова выплывают стены моей детской.

Бледно-розовая ткань по стенам, украшенная тонкой белой вышивкой и мелким жемчугом. Хрупкая белая мебель, узорчатая, ажурная – я, во взрослом своем теле, едва помещаюсь в эти кукольные креслица. На полу, возле окна, сидит девчонка, освещенная потоком солнечного света. Пружинки волос подсвечены солнцем, на тонком носу веснушки. Как мы пытались их отскрести, сколько нам было, семь, восемь?.. яркие голубые глаза смотрят на меня задумчиво, с прищуром.

- Летта. – голос у меня детский, срывающийся.

Девчонка улыбается.

- Ты выросла, а я – нет. – произносит она наконец, пальцами проводя по рыжим кудрям, разделяя их на пряди. Волосы выпрямляются под ее рукой, чтобы через секунду бессильным рыжим дождем посыпаться на колени, укрытые подолом коричневой юбки, и на деревянный темный пол.

Голубые глаза смотрят в упор. По щекам расползаются алые спирали, кровь капает густыми, крупными каплями.

- А ты ничего не сделала.

Горло перехватывает. А что я могла сделать, что? Я и сама была еще ребенком…

Взмахнув руками, я опрокидываюсь и лечу вниз.

Падаю на пол, под стол. Стул летит в сторону. Сверху меня накрывает шелестящим потоком, и первые секунды я никак не могу понять, где я и что на меня валится, испуганно замираю.

Миккел заглядывает через стол, стучит по столешнице.

- Хони, ты живая?

Но сквозь его голос слышится едва слышное «ничего не сделала…»

Глава 2

Глава 2.

С рассветом я послала всю работу Карающему в задницу и отправилась домой отсыпаться. От Управления – серой коробки, узкой, как гроб, стоящей

--">