(Domi Tim) - Французский парадокс (СИ)

опустил взгляд, секунд пять осознавал, перебирал в уме разные варианты. Я купил это в лавке розыгрышей? Подделал дату? Господи, соображай быстрее, ты, мать твою, профессор физики и куратор пары путешественников во времени.

— Ты не имел права, — медленно произнёс он, побледневший.

Уставился на меня.

— На что не имел права?

— Возвращаться раньше… Раньше положенного.

— Я не имел права — браво, а вы хорошо держитесь, несмотря на то, что в полном дерме. И что же, «Монгерли» провела эксперимент на самом деле, верно? — Я поднялся на ноги, чтобы быть с ним на одном уровне. — Давайте я поясню, как это было. Корпорация естественно была заинтересована в том, чтобы мир продолжал существовать, эксперимент был проведён. Они отправили человека во вчера или на неделю назад и, вероятно, открыли такой вот парадокс — что ничегошеньки не предопределено.

— Роберт…

— Но они подумали: блядь, на это потрачено до хрена денег, давайте сделаем вид, что так и было задумано. А что? Прикольно же, Вселенная всё поправляет — если кто-то умер, то за него не нужно нести ответственность, потому что тут его просто не будет существовать. Признаюсь, гениально, если не видеть, как именно кто-то умирает.

— Роберт…

Терри почти молил меня, знать бы о чём. Вот такая она, настоящая наука. А не то, что рассказывают на всяких конференциях… Поприходят туда, развесят уши и слушают авторитетных учёных. Имя Терри там тоже было указано… И, чёрт.

Стоило и о себе подумать. Едва Терри выйдет за эту дверь, позвонит своему начальству, а те своему, и цепочка пойдёт дальше. В скором времени о моей выходке уже будет знать великий Тим Фоуэр, глава «Монгерли». Если я что-то понимал в том, чем занимался, то меня постараются нейтрализовать. И был только один способ остановить это: рассказать общественности правду. Журналисты накинутся на него, как стая ястребов, и будут клевать, пока «Монгерли» не закроет проект. Я найму себе охрану и покину Америку; может быть, вернусь, когда шумиха поутихнет. Говорят, в Лондон уже завезли свежий воздух. А Эл… Я точно не смогу с ним подружиться, если буду мёртвым, верно? Если нам суждено быть вместе, то несколько месяцев в Лондоне не окажут на картину мира особенного влияния. Правда, я не верил в херню под названием «судьба».

— Простите, Терри, — я прислонил ладони к лицу и он подошёл ближе. Мне не составило труда изобразить на лице страдание, прикусить нижнюю губу, будто готов расплакаться, свести брови и посмотреть на него большими глазами.

— Роберт, и ты меня прости. Я не мог сказать…

Ага, как же.

— Это все моральное истощение. Я должен вам всё рассказать, ведь это важно, для «Монгерли»? — Он закивал, обрадовавшись. — Только давайте выпьем, мне нужно успокоиться и прийти в себя. Я схожу на кухню, возьму стаканы, хорошо?

Терри продолжал сжимать газету и кивнул. Я проскочил на кухню и остановился посреди комнаты, стараясь не выйти из образа. Если я был в этой Вселенной самим собой, то обязательно хранил на кухне снотворное. Оно требовалось обычно не мне, а сексуальным партнёрам. Меня безумно раздражали метания по кровати, чьи-то колени, локти, на которые приходилось наталкиваться; а иногда партнёры оказывались до той степени назойливыми, что приходилось их оставлять. И мне на помощь приходил чудо-пузырёк: я подливал им снотворное и переносил на диван в бессознательном положении. И попробуй, докажи, на утро, что ты не сам туда лёг.

Куда я его положил? В первом шкафчике пусто, второй занимала выпивка (и почему не в холодильнике?), в третьем специи, а за специями — попался. Снотворное растворялось в стакане за полминуты. Я задержался на кухне на это время и напялил на лицо грустную мину, когда вернулся в комнату. Терри сидел в кресле и с академическим интересом рассматривал газету. Как же мне хотелось раскрыть ему правду: «Помнишь парня, который тебе так нравился, Эллиота? Представь себе…». Плевать, я не скажу этого. Не раскрою тайны, которые потом сыграют против меня.

Стаканы я, конечно, не перепутал — это вам не дешёвая комедия, — подал ему виски и вместе с Терри выпил свою порцию. Лекарство подействовало через полторы минуты. Профессор медленно и умиротворённо погрузился в сон, газета выпала из его рук.

—

--">