(Domi Tim) - Французский парадокс (СИ)

миров где-то есть моя копия — мистер примерный мальчик, так что можно не париться насчёт своей кармы: минус на плюс делает из меня нейтрона. А нейтроны хороши тем, что они всем нравились (на физическом уровне). Я пытался вывести его из себя: не признаваться же, что на самом деле я не страдал никакими заболеваниями и манипулировал родителями, как маленькая корыстная тварь?

Почему я с лёгкостью калечил своё тело? Мне говорили, что дело в слабой воле, в неспособности адаптироваться к обществу, в безбашенности, в скрытых агрессивных силах Фрейда, в подростковом максимализме, в стремлении к самоутверждению. Как бы там ни было, я полагал, что «болезнь» осталась в прошлом. Если Овенден узнал о ней, значит, они занялись мной вплотную, что, в принципе, весьма ожидаемо.

— Робби, я отношусь к тебе с большим уважением, меня восхищает то, как ты думаешь. Я полагаю, что это врождённые способности, и ты сделал правильный выбор профессии.

— Спасибо, профессор.

— Называй меня Терри, мы ведь столько прошли, — я хмыкнул, и он рассмеялся.

Мы оба вспоминали пожар, устроенный мной в лаборатории, или, например, случай с потерянным чипом. Мы с Овенденом тогда два часа просидели под дверью кабинета, рассуждая, виновата ли квантовая механика в том, что мы теряем вещи. Она не виновата, но оказалось до глупого весело говорить о чепухе, используя тяжеловесные научные термины. Смеясь над собственной профессией. Изначально я сблизился с Овенденом по той причине, по которой я сближаюсь со всеми: чтобы кое-что получить. В случае с профессором я нуждался в наставнике — хотел стать его фаворитом, получить преференции. Но, наверное, немного переборщил, и он счёл меня другом.

— Твоё имя содержится в электронной картотеке Психологического госпиталя в Престоне, — произнёс Терри, заказывая у робота два стаканчика горячего шоколада у ворот парка Стентлон. — Объяснишься?

— У нас в мире слишком много правил, шагу нельзя ступить, — я попытался отшутиться, но взгляд Терри был холодным и сосредоточенным. — Вы же проверяли меня на детекторах при поступлении, с моей психикой все великолепно!

— Детские травмы порой дают о себе знать в зрелом возрасте.

— По статистике. Но я не верю в эту концепцию.

— Робби, я говорю с тобой откровенно и требую того же, — он сел на скамейку, поставив стакан шоколада, предназначавшийся мне, на деревянную планку. — У тебя случались рецидивы? Бывали моменты, когда появлялось желание резать себя?

— Вы просто хотите видеть меня без одежды?

— Я уже видел и знаю, что метки старые, — на его лице не дрогнул ни один мускул.

— Я спрашивал о возникновении такого желания. Ответь мне честно.

Я смотрел на него, вспоминая опыт нескольких неудачных экспериментов с доверием. Однажды роботы сведут на нет необходимость общаться с неприятными людьми, пока же я оставался социальным существом. Поэтому экспериментировал — всё-таки все мы квадриллионы субатомных частиц! Когда меня отвергали парни, не брали в школьную постановку одноклассники или изнуряли родители, я шёл в гараж-тире-физическую лабораторию с мыслью, что знакомые мудаки не более чем совокупность электронов, протонов и нейтронов. Как я мог с ними в таком случае взаимодействовать? Правильно, ставить лабораторные опыты.

Для ускорителя частиц люди не годились, а другого оборудования у меня на тот момент не было. Я решил играть с отдельными чертами их характера, доводил до белой горячки спокойных, задирал тихонь, унижал вожаков (из-за чего меня прозвали Робби-Антифоби), а иногда рассказывал о себе всякие небылицы, якобы доверяя тайны тем, кто клялся в том, что сохранит секрет. Исход был очевидным: на следующий день рассказанная информация вообще переставала быть конфиденциальной. Если не считать репутации психа, эксперименты позволили мне лучше понять людей. Возможно, опыт подтолкнул меня к мысли, что сказать Овендену. Я устроился рядом с ним и осторожно отпил шоколад, мычанием дав понять, как вкусно.

— В старших классах средней школы я построил камеру Вильсона в гараже, чтобы фотографировать треки антиматерии. А спустя несколько месяцев купил медную проволоку и трансформаторную сталь для ускорителя-бетатрона. На него шла вся электрика в доме, горели предохранители, а

--">