Питтакус Лор - Сила Единства

которых мы видели в горе. Миллионы, погибшие во время бомбежки. И я все время думаю: как можно спокойно жить после этого? Как? Когда на земле еще есть люди вроде него? Когда нет никакой справедливости?

Я нервно сглатываю.

— Не знаю, Марина.

— Я приплываю сюда уже неделю. Сижу тут. Слежу за ним. Вероятно, он знает, что мы здесь, хотя ничего не говорит. Он словно… словно бросает мне вызов. Или просит об этом. Он хочет, чтобы я избавила его от этого жалкого существования.

Судя по виду издалека, Пятый далеко не в лучшей форме. Честно говоря, не знаю, сколько он тут протянет.

— Джон, ты говорил мне, что я решу его участь. Ты сказал «потом». Но я не хочу брать на себя такую ответственность. Я не хочу постоянно в себе это носить — его, войну, все это. Это невозможно вынести в одиночку.

Я обнимаю Марину. Прикосновение к ней сродни объятиям с айсбергом, и я включаю Люмен, противопоставляя его ее холоду. Она начинает плакать, громко всхлипывает и быстро зажимает рот рукой. Она берет себя в руки, зная, что Пятый наверняка ее услышал.

— Идем отсюда, — говорю я, передавая ей последний кулон. — Давай я отведу тебя туда, где мы сможем подумать, как жить дальше. Вместе.

Марина мешкает, глядя на Пятого:

— А что делать с ним?

— Он — лишь призрак, — отвечаю я. — А мы нет.

***

Марина вместе со мной возвращается в Гималаи. Когда она видит, что я сделал с пещерой Восьмого, то невольно проводит рукой по местам, где были пророчества. Под ее рукой — приятная гладь камня, зовущая к себе нового художника. Марина снова плачет.

После этого она встает передо мной, протягивает руки и берет мое лицо в свои ладони.

— Спасибо, Джон, — тихо говорит она. У нее на щеках еще не высохли слезы, и я осторожно вытираю пальцем один ручеек.

Она целует меня. Не знаю, что это значит.

Может, и ничего такого.

Марина заливается румянцем, улыбается и отстраняется. Я улыбаюсь в ответ. Пещера в Гималаях внезапно становится намного теплее.

А, может, что-то и значит.

В центре зала я отвожу кусок ткани, чтобы показать Марине, над чем еще трудился целый год. Здесь находится вырезанный из деревьев большой стол, основанием которому служит кусок лоралита. Он круглый и огромный. Я воссоздал его по памяти, хотел сделать похожим на стол в центре Комнаты Старейшин на Лориен. Я использовал Люмен, чтобы выжечь лориенский символ единства на дереве — как когда-то сделал на подвесках.

Рано или поздно другие тоже придут. Кто-то захочет просто погостить, а кто-то — остаться подольше. Я очень надеюсь, что однажды здесь будут обмениваться великими идеями. Здесь не будет коррупции и убожества каких-либо правительств.

На этой планете еще не перевелись опасности, и они потребуют объединенных усилий лориенцев, землян и даже могов. Мы соберемся здесь, чтобы решать эти проблемы. Мы — Гвардейцы, и наши старые друзья и те, кого мы еще даже не встретили.

А покамест у нас еще полно дел, которые требуют наших решений, совместных и единоличных. Найти свои места в этом новом мире, помириться с теми, кого мы обидели, раскрыть свой потенциал — все это звучит как-то пугающе.

Между столом, за которым сидели Старейшины, и сделанном мной есть одно отличие. Я не вырезал девять особых мест в дереве. Здесь нет места Лоридасу, Сетракусу или Питтакусу. Здесь даже нет девяти стульев. Здесь их столько, сколько нам нужно — места хватит на всех. А если нас станет слишком много, не беда. Потеснимся!

К черту номера.

--">